А у матери были свои заботы. Погнавшийся за ними катер посеял в ней тревогу. Ее родной брат, Могучий Чих рассказывал, что его поймали с такого же судна. Надо быть осторожней. Больше они не поплывут с Лысой голове. Она объявила Жмыху:

– В Рыбное море мы завтра уходим.

Жмыха как будто кто-то ударил по голове. Он захлебнулся от возмущения и заверещал:

– Почему завтра, ты же сказала через неделю.

Мать упорно стояла на своем:

– Мне голос моря подсказывает, что если мы останемся еще здесь на один день, с нами случится беда.

– А мне подсказывает, что если мы здесь останемся на неделю, я получу бочку вкуснотени. Вспомни сама, первый день они пришли с одной бутылкой, на второй с двумя, на третий придут с четырьмя, на четвертый с восемью, на пятый с шестнадцатью, на шестой с тридцати двумя, на седьмой с шестьюдесятью четырьмя бутылками. Представляешь, что будет, если мы останемся здесь еще на одну неделю. Они все море завалят бутылками. У них этого добра, как звезд на небе.

Мать решила давить на логику.

– Если у них, как ты говоришь этого добра не счесть, почему тогда голубоглазая девчушка такая худая?

Жмых потряс головой, прочищая мозги, и рассмеялся.

– Так не только она худая, а они все, кроме Данилы, худые, он единственный толстый. Ты видала, когда мы с ним доели первую бутылку, что он сделал?

– Нет, не видала.

– Зря не видала. А в это время на берегу сидели Настя и тот третий мальчик, Данила и зашвырнул им почти пустую бутылку, пусть доедают. А что там доедать, когда на стенках бутылки немного молока осталось. Жадина, он Данила. Я его завтра, нет уже сегодня, проучу, если он с Настей не поделится.

– Попробуй только.

Жмых хитро улыбнулся и спросил мать:

– Значит, ты согласна?

– С чем?

– Что я не буду драться, а мы еще сегодня к ним сплаваем? Должен же я попрощаться, а заодно посмотрим, сколько они молока принесут, четыре бутылки или нет?

Что не сделаешь для родного дитяти? – подумала мать-афалина. Это только рыбы оставят икринку, и расти малыш как знаешь. А здесь носись с ним до двухлетнего возраста. Она нехотя согласилась, подумав, «чем бы дитя не тешилось, лишь бы не пищало».

– Все, попрощаешься, и поплывем.

Этот разговор состоялся у них когда звезды высыпали на небе.

Жмых подумал о том, что они и так уже далеко уплыли от Лысой головы, и сказал:

– Давай поспим немного.

Он и завтра собирался уговорить мать остаться на денек, потом еще на денек, и еще, пока не вырастет из бутылок с вкуснятиной огромная гора. Сон смежил его веки.

Показавшаяся на звездном бархате неба ночная гулёна, луна, увидела посреди Черного моря две белые точки качавшиеся на волнах. Это спали Жмых с матерью.

Все четверо, я, Данила, Настя и Гарик от греха подальше, вскарабкались на Лысую голову. Черт его знает, кого несет? Может быть на катере пьяные? А катер, сбросил скорость. Когда нос его опустился, на палубе мы увидели веселую кампанию. За рулем, капитаном стоял грузный детина с лысеющей головой, вислым брюхом и кольцом в мочке уха, а по бокам его окружали три девицы словно бы сошедшие с рекламных проспектов. Подплыв к нам, капитан выбросил за борт якорь.