«Я больше не позволю Джереми так рисковать», — сказала она себе.

Но она знала, что добытые деньги какое-то время помогут им продержаться.

Брат обещал ей, что с разбоем покончено, но Мариота по-прежнему чувствовала, что он не успокоился и способен на новую выходку, на сей раз, возможно, вполне невинную, но кто знает, какие последствия повлечет за собой даже ничтожный проступок.

От камня, брошенного в воду, долго расходятся круги. Одно событие влечет за собой другое. Сначала в их дом принесли раненого графа, потом Джереми привел его лошадь, вслед за этим приехали слуги и на столе появились невиданные в доме угощения — все эти «круги» взбаламутили поверхность их бедной и тихой жизни.

Обед был отличный, но Мариота не ощущала вкуса блюд и с таким же успехом могла есть опилки.

Когда она поднялась из-за стола, Линн спросила:

— Я могу пройти к графу и попрощаться с ним?

— Он очень устал после прогулки и лег в постель, — пояснила Мариота. — Не забывай, что он всего лишь день как на ногах и нуждается в отдыхе.

— Но, я надеюсь, ты с ним встретишься?

— Нет, в отличие от тебя я отнюдь не эгоистка и не намерена ему мешать, — возразила Мариота. — А завтра на рассвете, еще до твоего отъезда в Грандж, он покинет нас.

Линн разочарованно посмотрела на сестру, и Мариота добавила:

— Лучше напиши ему письмо и поблагодари за то, что он одолжил тебе лошадь и прислал грума. А не то он подумает, что ты плохо воспитана.

— Если я это сделаю, ты попросишь его оставить у нас Даффодила еще на несколько дней? — не отставала от нее Линн.

— Я попытаюсь, но обещать не берусь, — отозвалась Мариота.

— Ну, все же это лучше, чем ничего, — оживилась Линн. — Но, как бы то ни было, граф к нам не вернется.

— Да, не вернется, — повторила Мариота, не зная, произнесла ли она эти слова вслух или они прозвучали в ее душе.

Она легла в постель, полагая, что не выдержит и расплачется. Но у нее не было сил даже на слезы.

Перед ее мысленным взором неотступно стояло лицо графа, говорившего ей о своей любви. Мариота вспомнила, что его взгляд не однажды становился страдальческим, когда она заходила в Комнату короля или садилась ему читать.

В ту пору она не знала, какая тайна гнетет его душу, но теперь сама изнемогала от бремени вины и невыразимых мук. Потеряв графа, она окончательно замкнется в себе, жизнь для нее кончится.

— Я люблю его, я люблю его, — повторяла она, безмолвно взывая к матери, словно ища у нее поддержки.

Мариота унаследовала материнский характер и, подобно ей, могла полюбить лишь раз и навсегда.

Перед рассветом ей удалось уснуть. Открыв глаза, она обнаружила, что на часах уже восемь утра и она опоздала подать завтрак Линн.

Прежде Мариота не теряла ни минуты, но сейчас привычные хлопоты утратили для нее всякий смысл, и она осталась в постели.

Через несколько минут она все же заставила себя подняться и подошла к окну, чтобы понаблюдать за сборами графа.

Ей хотелось спрятаться в лесу или запереться в одной из пыльных, заброшенных комнат замка, но она не сделала этого, решив, что должна на прощанье взглянуть графу в глаза. На мгновение ей представилось, что он ее сын и ей нужно оградить его от горя и страданий.

— Я хочу, чтобы он был счастлив, — проговорила Мариота, но тут же вспомнила, что он скоро женится на леди Элизабет, и ее пронзила невыносимая боль, словно тысячи ножей впились ей в сердце.

Мариота медленно оделась и была уже почти готова, когда в дверь постучал старый Джекоб.