Солнце вышло из-за поросших лесом вершин, и золотые лучи пронзали остатки тумана. На свету волосы ее сияли, глаза казались еще ярче.

Он смотрел, как она поворачивается в лучах солнца.

— И поэтому вы решили выдать себя за меня?

— Они помнят все. Они помнят, что вы всегда были на стороне правды. Они вам верят. Если они увидят, что вы против этого управляющего ими демона, они тоже отвернутся от него.

Эс-Ти казалось удивительным, что он внушил такую веру в себя и породил эти странные надежды. Он знал, что у него определенная репутация; он наслаждался ею в дни молодости и жил ради этого. Но сейчас, оглядываясь на самого себя, на причины, побуждавшие его действовать, он видел, что все это так далеко от правды и справедливости, что даже не знал, плакать ему или смеяться.

Они думали, что он борется за справедливость. А если он скажет ей, что выбор его зависел от формы ноги и груди, от дрогнувших ресниц и румянца невинности? Мир видел в действиях Сеньора дю Минюи защиту преследуемого отца, обманутого брата или гонимого кузена. Но всегда была замешана женщина. Женщина… и сладостное, возбуждающее пламя азарта.

— Вы потрясли меня. Я и забыл, что могу быть таким образцом для подражания.

— Вы заслуживаете уважения за то, что делали, — пробормотала она и вскинула подбородок. — Но мой план — неосуществим. Теперь я вижу. Пришлось бы потратить слишком много времени, чтобы овладеть вашими навыками. А вы — месье; я боюсь, что не гожусь в ваши ученики, поскольку свожу вас с ума. Вы желаете меня, и я готова честно расплатиться с вами. Но вы действительно страдаете. Не хочу нарушать ваш покой.

— Я думаю, ущерб уже нанесен.

Она снова наклонила голову.

— Я сожалею.

— Действительно? Наверное, у вас ледяное сердце, мадемуазель, и дьявольски большой запас самонадеянности для девчонки вашего возраста.

Она подняла голову и сердито посмотрела на него.

— Вам не нравится это слышать? Бьюсь об заклад, у вас в жизни все шло всегда по-вашему, пока вы не столкнулись со злом. Да, это глупая идея — притвориться, что вы — это я. У меня за плечами двадцать лет кулачных боев и тренировок. Вы слишком слабы, чтобы преуспеть, слишком малы ростом, чтобы надеяться, что вас могут принять за меня — даже верхом на лошади. Даже в темноте. У вас другая походка. Ваш голос слишком нежен. Ваши руки слишком малы, а жертва всегда видит руки разбойника.

Она поджала губы.

— Да. Я уже сказала, что ошиблась и не все продумала.

— Разве? Вы мне кажетесь разумной маленькой ведьмой. Вы хотите сказать, что проделали весь этот путь, не все продумав? Нет, ты все очень хорошо продумала. Бьюсь об заклад, у тебя были ответы на любые вопросы. Но, попав сюда, поняла, что я не такой, какого ты себе напридумывала. Боже, ты, наверное, ужаснулась. Нашла бедного парня, который даже не может идти по ровной дороге, чтобы не спотыкаться. Не стоит и надеяться, что он сможет тебя обучить фехтованию, правда? Не стоит надеяться, что он сможет взобраться на лошадь — и, уж конечно, не сможет научить тебя лихо ездить верхом. Поэтому ты собралась уезжать, наболтав сначала всякую благородную чушь, что все это ради моего же блага.

— А разве я не права, месье? — Она отступила на шаг и взглянула на него, положив руки на бедра. — Вы похожи на сумасшедшего. Вы говорите, глядя в пространство. Когда я обращаюсь к вам, вы смотрите не на меня. Вы деретесь с волком из-за куска мяса словно зверь.