Руки девушки нежно коснулись его плеч. Что-то взорвалось в нем. Вопль экстаза разнесся среди скал, и эхо его умножило. Он сжимал ее в объятиях, задыхаясь от волнения, нежности, предчувствия счастья. Когда она слабо отвечала ему, он стонал, задыхаясь от благодарности.

Но вскоре он понял: она действует прилежно, но бесстрастно. Он дышал неровно, она — нет. Теперь он знал: она платит по счету, всего лишь оказывает услугу, утоляет его голод, чтобы не оставаться в долгу, а он, доведенный до отчаяния, принял брошенную подачку.

Эс-Ти положил голову ей на плечо, испытывая разочарование и стыд, но по-прежнему не в состоянии отпустить ее. Прядь ее волос лежала на его ладони. Он обвил вокруг пальцев шелковистый локон, пытаясь дышать ровнее и контролировать себя. Еще через мгновение нежно коснулся ее уха, проведя пальцем по краю, точно обрисовывая его.

Она никак не отозвалась на этот робкий жест, даже не заметила его. Все его ласки оставляли ее совершенно невозмутимой. Грудь вздымалась и опадала ритмично, ровно, что жестоко ранило его воспаленное самолюбие.

Он вздохнул, откатился подальше от нее, встал, поправил одежду, побрел по прохладной траве к белеющим колоннам, сел на камень, некогда служивший основанием храма, опустил голову и уткнулся лицом в ладони. Какой-то подонок убил всю ее семью, а он не нашел ничего лучше, как попытаться силой завоевать ее любовь. Он унижен и более одинок, чем когда-либо в жизни.

Эс-Ти лег спать вдалеке от нее, а Немо свернулся рядом в траве. Проснулся он от звуков и запахов готовящегося завтрака, Ли принесла чашку чаю и кусок хлеба, обжаренный на костре. Молча взял предложенное и, отхлебывая чай, наблюдал за ней.

Собрав все вещи в сумку, Ли принесла его сапоги.

— Они не совсем просохли, — сказала она. — Вам нужно будет еще раз смазать их маслом, а то они потрескаются в подъеме.

— Спасибо. — Он не в силах был поднять лицо и взглянуть на нее.

— Я вот о чем думаю, — тихо проговорила Ли. — Полагаю, мне лучше всего вернуться в Англию. — Не потому, что вы не можете меня научить фехтовать. Об этом я тоже думала. Не сомневаюсь, что это бы получилось. Но сама идея стать такой, как вы, возможно, потребует многих лет, правда?

— Так вот почему вы пришли ко мне? Научиться быть разбойником?

— Не просто разбойником, а Сеньором дю Минюи. Вы — легенда, месье. Мой дом находится в такой глуши, как мы сейчас. Люди там простые, мало общающиеся с внешним миром. Вы были у нас три раза, защищая тех, кого притесняли и кто слишком слаб, чтобы постоять за себя и дать отпор обидчикам. Наверное, вы даже не помните об этом. Но мы помним. Люди видели в вас высшую справедливость — выше шерифа, мирового судьи, даже, может быть, выше короля — выше всех, кроме Господа. — Она резко остановилась и повернулась, хмуря лоб, к одной из колонн храма. — Теперь у них другой кумир — воплощение дьявола, но им это невдомек. Вот я и придумала вас воскресить. Притвориться, что я и есть Принц Полуночи, пришедший сразиться с другим существом — монстром, овладевшим их сердцами и умами. Вот и все, о чем я мечтала.

Он откинулся назад, позволяя себе взглянуть на нее. Она уже надела жилет и куртку и в утреннем солнечном свете казалась чудесным видением.

— Вы этого человека хотите убить? Человека, которого вы называете монстром?

— Да. Но просто убить его недостаточно. Я не преувеличиваю, поймите. В это трудно поверить, но он внес заразу в души людей. Они сделают все ради него. Я, конечно, убью его, если ничего другого не останется, но… я не знаю… что будет потом.

— Вы говорите о своих соседях? Они могут ополчиться на вас?

— На меня, даже друг на друга. Это кажется безумным, я знаю! Это — помешательство.