Лирическое отступление было нарушено появлением секретарши.

— Александр Иванович, получен ответ на ваш запрос.

— Отлично. Зачитайте.

— Тут сказано, что Данила Никитич Володарский скончался три года назад, и коллекция из семи картин Федотова перешла к его сыну Константину Даниловичу Володарскому. В России он ее не выставлял, а на выставку в Париж возил ровно год назад. Разрешение было получено от министерства культуры. Французы застраховали картины на двадцать миллионов долларов и взяли на себя ответственность за перевозку. После выставки картины благополучно вернулись в Россию. Что касается Володарского, то он с февраля проживает в Канаде, так как работает там в посольстве России в качестве военного атташе. Имеет звание генерал-майора и отправлен туда на три года с правом месячного отпуска с интервалом в одиннадцать месяцев. К запросу приложен реестр с перечнем картин, состоящих в его собственности.

— Спасибо. Оставьте и можете быть свободны. Женщина вышла, оставив бумаги на столе.

— Ну вот, хозяина коллекции мы установили. Нам остается только связаться с ним, сообщить печальную новость и выяснить название компании, в которой он застраховал свою коллекцию, а так же попросить его составить заявление в УВД Петербурга, чтобы наши поиски приобрели официальный статус. Займись этим вопросом, Куприянов. И не забудь у атташе потребовать объяснительную записку.

— Сделаем,— почему-то ответил Лыткарин.

Он, конечно, погорячился, и сидящие за столом старались не смотреть в его сторону, хотя все понимали, что он прав. Просто в кабинете Трифонова было принято говорить по существу дела, а Лыткарин впервые работал со знаменитым следователем и успел уже прочесть ему лекцию и даже в некоторой степени оскорбить.

— Вы знаете, Александр Иванович, какая мысль мне пришла в голову… — вдруг заговорил притихший в углу криминалист.— Странно, почему я раньше об этом не подумал?…

— О чем, Вася? — тихо спросил Трифонов, стараясь не спугнуть эту самую мысль.— Рассказывай.

— Если на минуточку себе представить, что адвокат Добронравов связался со своим бывшим клиентом — вором в законе Пуховым, то я не думаю, что он мог доверить ему такие сокровища, как коллекцию картин Федотова и уж тем более марки. Он нанял Могилу для спектаклей, а тот использовал марионеток, которых не жалко потерять. А картины из своей квартиры вывез сам, чтобы эти костоломы не поломали и их. Ведь о картинах мы узнали, что называется, по ходу дела, ведя поиск марок. Представьте себе, как он оправдается перед высокопоставленным дипломатом? Его репутации наступит полный крах, и он сдохнет от нищеты. Марки — другое дело. Старую беспомощную женщину можно обмануть. А теперь распишу вам сценарий вашей беседы с адвокатом, когда тот выйдет из комы. На вопрос о картинах, он вам ответит: «Они в целости и сохранности и висят на стене в квартире моего приятеля. Уезжая в Москву, я не решился бросить их на произвол судьбы, так что спасибо за старание и заботу, но вы понапрасну теряли время». А марки адвокат давно хранит в надежном месте, а для взломщиков оставил примитивные ксерокопии. Или еще какую-нибудь дешевку. Мне этот сценарий нравится, если бы Добронравова не избили до полусмерти.

— Никто его не убивал. Так синячки да ушибы,— усмехнулся Куприянов.— И спасли его аккурат по окончанию серии грабежей. Больше нечего взламывать. А теперь скажи мне, фантазер, кто клофелин подсыпал Коптилину и Сошкину, а потом спящих расстрелял? А? Банкира никто всерьез не воспринимает. Уже любовнице Добронравова все косточки перемыли, а Шестопала берегут и не трогают.