|
Лучше спастись одной, чем вообще никому. Да и кто узнает-то? Где бы ни находилась эта пещера, но уж никак не в родном мире. Хм, а какой же считать родным? Тот, где прекрасно без неё обходится милый и чумазый от копоти Донецк - или тот, где родился один прекрасный по самое не могу принц?
И всё же, она вновь и вновь тащила на себе бесчувственное тело, спотыкалась и плакала, кляла себя и судьбу последними словами. Падала и с глухими матюгами поднималась опять. Умирала с тем, чтобы через несколько шагов воскреснуть вновь - и вновь обнаружить на шатающемся теле эту безвольную тяжесть, а коридор потихоньку надвигающимся на себя. - Давай, тащи, принцесса ты гоблинов долбаная! - зашедшееся от натуги сердце колотилось уже так, что сквозь шум в ушах Женька едва расслышала сама себя. - Не так просто титулы зарабатываются! Но всё же, после очередного позорного падения пришлось-таки признать, что даже у железной и неутомимой по определению леди Джейн есть предел. Батарейки издохли окончательно, а уж с торчащим из живота кинжалом и подавно. Женька с трудом ощупала и даже попыталась помассажировать свои отказавшие напрочь ноги. Бесполезно - она их даже едва чувствовала. Ну что ж, или сейчас, или уже никогда… на этот раз подниматься на ноги и взваливать на себя даже не застонавшего парня пришлось долго. Она не знала, сколько на то ушло времени - но вот сил ушло слишком уж много. Именно тех сил, которые подпитывали саму жизнь - её и обёрнутого сферой внимания парня. А ещё, того восхитительного огонька, который она собиралась вырастить и через некоторое время подарить Тимке. Тимке - и себе… В лицо еле слышно повеяло холодком. Только, не стылой недвижностью спёртого воздуха подземелий - а бодрящим и куснувшим за щёки морозцем. Ну же! Ну ещё! Ну!… - Вот так-то! - наверное, это не произнеслось даже, а всего лишь подумалось, когда шатающаяся Женька вывалилась в мороз и черноту под ногами, всю исчёрканную белыми змейками извивающейся у подошв позёмки. Ещё немного, ещё чуть-чуть - и вот уже мрачные, чёрные как сама ночь ворота выросли впереди по повелению своей хозяйки. Как ни упирались они, как ни противились попыткам затащить в них чужого - но всё же, втиснутый в щель клинок расшатал их, заставил словно устрицу приоткрыть створку. А там уж Женька просочилась и сама. Тут ведь как, хоть мизинец пролез - дальше и всё остальное пройдёт. Лицо обожгло жаром так, словно его сунули в печь. В горло и постепенно оттаивающее с мороза восприятие толкнуло устоявшимся теплом, запахами цветущих растений - и даже чем-то очень слабым, но несомненно съестным с кухни. - Хм, интересно, а сам слуга-то хоть питается чем? По правде говоря, на самом деле ей то сейчас было безразлично - Женька уже тащила себя и ставшую почти привычно-неподъёмной ношу дальше. Через качающийся влево-вправо холл с мохнатым ковром, мимо колышущегося фитодендрона в золочёной кадушке - вон туда, в полутёмный боковой проход. А вот и спортзал, слава японскому богу! И штормит же тут… Вместо уже примелькавшегося в широком проёме яблоневого, залитого солнцем цветущего сада оттуда сейчас заглядывала бездонная чернота. Но Женьке уже было на то глубоко и прочно начих… в общем, наплевать. - И даже написать, - с больше похожим на скрежет смешком заявила грязная и окровавленная воительница с раненым солдатом на плече, и не столько вошла, сколь косо ввалилась в испуганно замерцавшее навстречу ей огромное, в полстены зеркало своих отражений… Палец что-то потеребило, несильно но настойчиво. Женька дёрнула щекой, не открывая глаз, и с больше похожим на стон вздохом чуть повернула лицо. |
