— Не хочешь объяснить, почему ты бросила меня в середине ночи?

От вопроса перехватило дыхание. Она попыталась улыбнуться.

— Начнем прямо с этого?

— А почему бы и не с этого?

— Ладно. — Она покачала головой. — Я подумала, что совсем некстати быть застигнутой в чужом доме всего лишь в простыне…

— Ты была не «всего лишь в простыне», — перебил он. — Тебя, дорогая, держали мои руки. Разве нет?

— Чувствую, что краснею, — засмеялась она. — Лицо так и горит.

— С лицом у тебя все в порядке. Красивое лицо.

Комната медленно закружилась вокруг них. Шум толпы заглох.

— Как я уже сказала, мне подумалось, что будет лучше, если меня не застанут всего лишь в простыне… и так далее. — Она улыбнулась его смеху. — В конце концов, мы ведь были в чужой спальне.

— Ну, не совсем, — поправил ее Бобби. — Хол и Мэри Бет — мои друзья. И уже давно.

— Твои — это не значит — мои, — возразила она.

— Они очень приятные люди. Они и тебя примут в свои объятия.

— Хорошо бы это знать девять дней назад.

— Десять, — поправил он.

Джейн смотрела в голубые глаза. Значит, он думал о ней, считал дни, хотел снова видеть.

— Тэрнболты не спросили, — она прокашлялась, — почему ты заснул в одной из их гостевых комнат? Голый.

— Они подумали, что я устал.

— Ах, вот как.

— Они очень гостеприимные. На завтрак меня уже ждали яйца, бекон и свежевыжатый апельсиновый сок.

— Недурно, — оценила Джейн. За ее спиной оркестр заиграл тустеп.

— Недурно. Но я предпочел бы другое занятие, которому стоило посвятить утро. — Он засмеялся, заметив ее окаменевшее выражение. — Прежде чем уйти, надеюсь, потанцуешь со мной?

— Я не умею это танцевать.

Он повел ее к площадке.

— Доверься мне, Джейн Хефнер.

Она взяла его под руку.

— Но я едва знаю тебя, Бобби Коллахен.

— Видит Бог, это надо исправить. — Он наградил ее улыбкой. — Ты согласна?

— Да, я тоже так думаю.

Никогда в жизни она так отчаянно не флиртовала. Но, конечно, ей было далеко до Бобби Коллахена.

Он двигался с мужской грацией, медленно, уверенно. Когда же музыка перешла в ритмичное крещендо, он поменял темп, затем снова притянул ее к себе.

— Знаешь, почему я хожу на эти танцульки? Я помогаю своему ранчо. А ты почему здесь? Ты ведь не светская дама?

— Нет, я не леди из общества. — Она замолчала, потому что у нее перехватило дыхание: он прижал ее в этот момент к могучей груди. — Я шеф-повар.

— О, женщина, которая умеет готовить! — прорычал он. — Ты — в моем сердце. Навсегда!

— Звучит так, Бобби, будто мы живем в середине XX века, — с шутливой строгостью сказала она.

— Вот так, мистер Коллахен, — усмехнулся он. — Не увлекайтесь. Может быть, это прозвучит старомодно, но классно готовить — потерянное искусство.

— Что именно? Вообще готовить? Или готовить для своего мужчины?

Он отпустил ее руку и коснулся полей своей шляпы.

— И то, и другое. Женщины больше не имеют времени заботиться о своих мужчинах. И у мужчин нет времени ублажать их.

Джейн собралась возразить, но задумалась. Он прав.