Это уже слишком, подумал с негодованием Алекс.

– Вы меня, конечно, извините, – сказал он, – но это частный пляж, и вы не имеете права здесь находиться. Думаю, мы и так вам дали достаточно информации. Не могли бы вы уйти?

– Мы уже уходим, – сказал репортер и, немного помедлив, добавил: – Она отличается от своей сестры, правда?

– Думаете, я бы на ней женился, будь она такой же, как Миа?

– Мы хотели сделать несколько снимков украдкой, – признался мужчина. – Мы даже мечтать не могли, что нас подпустят так близко. Старый король и его жена никогда с нами не разговаривали.

Ему следовало поступить точно так же, подумал Алекс. Эти двое были вполне тактичны, но он все равно должен был защитить Лили.

– Знаете, какие будут заголовки в завтрашних газетах? – спросил репортер постарше, не сводя глаз с удаляющейся Лили. – «Не называйте меня мэм. Зовите меня Лили», «Народная принцесса» с вопросительным знаком. Нам нужно лучше ее узнать, прежде чем выносить окончательное суждение. Не хотите ничего добавить?

– Не думаю, – ответил Алекс, обнадеженный их словами.

– Вы хотите, чтобы мы упомянули, что вы грозились прогнать нас с пляжа?

– Лучше упомяните, что я сделаю все возможное, чтобы защитить то, что принадлежит мне.

– Отлично, – сказал репортер, ухмыляясь и что-то записывая в своем блокноте. – Теперь вам осталось только сказать, что вы влюбились в нее с первого взгляда.

– Ради наших читательниц, – добавил второй. – Они обожают любовные истории.

– Я на это не куплюсь, – ответил Алекс.

– Вы не можете от нее глаз отвести.

– Вы тоже.

Они втроем продолжили наблюдать за Лили, пока она не скрывалась за поворотом.

– Уверен, наши читатели сами сделают вывод, – весело произнес репортер постарше. – Мы сделали несколько отличных снимков. Знаете, на вашем месте я бы почаще выводил ее в свет.

Нужно, чтобы она завоевала сердца остальных островитян.

– Как завоевала ваше, – добавил репортер помоложе, озорно подмигнув Алексу. – Я могу приписать эти слова вам?

Глава девятая

Он видел шрам.

Какое это имеет значение, подумала Лили. Она никогда не скрывала от него свою болезнь.

Если бы он ее попросил, она бы все ему рассказала.

Но…

Но ей не хотелось, чтобы он знал. Именно поэтому она приуменьшала серьезность своей болезни. Она не лгала ему, но и не говорила правду. Потому что правда до сих пор причиняла ей боль. При воспоминании о собственной беспомощности ее до сих пор бросало в дрожь.

Лучше думай об этом прекрасном доме, сказала она себе, вынимая сына из ванной и заворачивая в полотенце. За те несколько минут, что она здесь провела, ей не удалось осмотреть виллу. Зато сейчас у нее будет достаточно времени, чтобы это исправить. Вот только она найдет кухню, покормит Михалеса и уложит спать.

Ее комната была просторной и светлой. В ней было три французских окна с общим балконом, с которого открывался изумительный вид. Окна были открыты, и шелковые занавески легонько покачивались на ветру.

Цветы были повсюду. Дом плавно переходил в сад. Она не заметила границы, разделяющей их.

Его хозяин был мастером своего дела.

Ее мысли вернулись к Алексу. Был ли он до сих пор на пляже? Возможно, он не станет спрашивать ее о шраме.

Раздался стук в дверь, затем она открылась, и в комнату вошел Алекс. В отличие от нее, он уже успел переодеться.

В руках у него была бутылочка для Михалеса. Похоже, он умел читать ее мысли. Внезапно она осознала, что стоит перед ним в одном полотенце.