– В таком случае, сейчас твоя очередь, – ответила она, протягивая ему ребенка. В ее голосе слышалось негодование. – Ты знаешь, что у тебя здесь есть настоящее сокровище? Это великолепная старая шлюпка с обшивкой из хуанской сосны, покрытой смолой каури. Какого черта ты оставил ее здесь гнить?

– Я… Она старая, – ответил он, удивленный ее внезапным воодушевлением. – Мой отец привез ее сюда до моего рождения. Пару лет назад я вышел на ней в море, налетел на скалы и пробил днище.

– Значит, с тех пор она без дела валяется на пляже. – Лили была так возмущена, словно он убил живое существо.

– В ней дыра.

– В тебе тоже дыра, если ты бросил ее здесь. Думаешь, из-за какой-то дурацкой пробоины с ней можно так обращаться?

С этими словами она направилась к лодке. Алекс последовал за ней.

У нее отличная фигура.

Прекрати, сказал он себе.

Неожиданно Михалес закричал и заерзал у него на руках.

– Он хочет еще купаться, – сказала Лили, не оборачиваясь.

Она была права. Внимание малыша было полностью приковано к волнам.

Алекса учил плавать отец. Это было его единственное воспоминание, связанное с отцом. Оно поблекло со временем, но никуда не исчезло. Он помнил, как сильные руки отца поддерживали его под живот, как он после долгих уговоров наконец оттолкнулся и поплыл самостоятельно.

Тогда отец взял его за руки и стал кружить в воде, крича матери: «Он это сделал! Наш сын умеет плавать!»

Теперь пришел его черед?

Медленно вернувшись в море, он опустил Михалеса в воду, поддерживая его под живот.

Михалес был еще слишком мал, чтобы учиться плавать, но вода словно была его родной стихией. Лежа на ладонях отца, он молотил по ней ручками и ножками и совсем ее не боялся.

Наверное, чувствовал, что в руках отца он в полной безопасности.

Это был его сын. Его плоть и кровь.

Его мысли прервал шум мотора. Вскоре из-за скалы показался катер. На борту были два человека то ли с биноклями, то ли с фотоаппаратами.

Черт побери, ему следовало догадаться, что репортеры попытаются сюда проникнуть.

Он взял Михалеса на руки. Похоже, малыш накупался вдоволь. Он прижался к груди отца, и Алекс испытал странное волнующее ощущение, которое не мог определить.

Выйдя на берег, он направился к Лили. Она по-прежнему осматривала шлюпку.

– Лили, нам пора.

– Но почему?

– Видишь тех людей? – Он указал рукой в сторону катера. – Подозреваю, что это репортеры.

– И что с того? – К его разочарованию, ее внимание было целиком сосредоточено на шлюпке. Она присела на корточки, чтобы лучше ее рассмотреть. – Для брошенной два года назад она неплохо сохранилась. Ты только посмотри на качество исполнения. Все, что нужно, – это заменить пару рангоутов, обтесать доски и заново просмолить. Я бы могла ее починить. – С одной стороны шлюпка была наполовину засыпана песком, и она принялась ее откапывать.

– Лили…

– Я хочу убедиться, что она цела. Иногда лодки, занесенные песком, могут пролежать целыми и невредимыми с полвека. Особенно если песок сухой.

– Я не хочу, чтобы эти люди тебя фотографировали.

– Почему?

Хороший вопрос, подумал Алекс. Потому что она без макияжа? Закрытый черный купальник был ей велик, мокрые кудри выбились из-под шарфа. Похоже, ей было все равно.

– Взгляни на заднюю банку, – произнесла она с восхищением. – Это хуанская сосна. Она растет только на Тасмании. Построить лодку из этого материала – моя давняя мечта. Вот только хуанских сосен мало осталось. На то, чтобы выросло большое дерево, уходит несколько столетий.