Когда минут через сорок юаровец покинул кабинет, воцарилось напряженное молчание. На столе у Мтанги стояли три телефона, черный, белый и синий. Полковник прямо-таки не сводил глаз с синего — видимо, как раз по нему и должны были поступать донесения, интересовавшие Мазура не меньше, чем хозяина кабинета. Чуть ли не четверть часа они просидели в молчании, разве что Мтанга время от времени доливал гостю и себе джина. Когда синий телефон, наконец, разразился мурлыкающей трелью, полковник сорвал трубку так, как окруженный врагами солдат выдергивает чеку гранаты, чтобы не сдаваться.

Мтанга слушал. Мазур смотрел на него, пытаясь по физиономии полковника угадать, как там дела. Физиономия, что Мазуру крайне не понравилось, становилась все более разочарованной, злой, даже унылой.

— И никаких сомнений? — говорил в трубку Мтанга. — Да, я понял… Так… Сколько времени прошло? Действительно, подозрительно… Ладно, можете оттуда убираться…

Лицо у него стало таким, словно он собирался шваркнуть неповинную трубку на рычаги со всей силушки, разнеся аппарат к чертовой матери. Нет, сдержался, положил трубку аккуратно, бережно. Угрюмо сказал:

— Проиграли. И мои наблюдатели, и агент в доме клянутся чем угодно: среди приехавших в загородный дом министра Акинфиева не было. Я всегда верю, когда одно и то же говорят два независимых друг от друга источника. К тому же… Кортеж министра прибыл в дом минут на пятнадцать позже, чем следовало бы по расчетам. В городе не было ни заторов, ни пробок, а водители у него лихие… Догадываетесь, что отсюда следует?

— Да нетрудно догадаться, — сказал Мазур. — Они его по дороге где-то высадили. И уж наверняка не на тротуаре, оставили в доме очередного парня в старом школьном галстуке, куда вам ходу нет…

— Наверняка, — кивнул Мтанга. — Другого объяснения просто нет. Лис сменил нору. Хорошо еще, если он обосновался там, где в доме есть мой человек — но они, я говорил, не во всех обиталищах элиты имеются. Возможно, когда ваши заряды сработали в доме, кто-то сразу догадался, что это никак не похоже на мой почерк, да и вообще на здешний, у нас столь великолепной техники нет — можно достать, но никто не думал, что она вдруг пригодится, чтобы выкурить лису из норы…

Мазур задумчиво сказал:

— Есть сильные подозрения, что этим «кем-то» был не министр, а сам Акинфиев…

— Резонно. Министр привык к качественно иным интригам и акциям, он не сориентировался бы так быстро…

— Что же, опять тупик?

— Бывает, что тут поделать? — вздохнул Мтанга. — Ну что же, поднапряжем агентуру, да и в лицее святой Женевьевы поработаем. Никак нельзя сказать, что у нас вовсе нет шансов, кое-какие имеются, пусть и слабенькие… Меня сейчас интересует даже не эта поганая скрывающаяся парочка, а предстоящая поездка Принцессы в Турдьевилль. Рональд говорил, вы сами слышали, что у него нет информации о готовящемся там покушении. Но это ведь не означает, что покушения не будет вовсе, верно?

— Верно, — со вздохом признал Мазур. — Возможно, агент у Рональда сидит не в самой ключевой точке, и что-то важное проходит мимо него. Ну, что же, будем смотреть в оба. — Он встал. — Пойду поинтересуюсь мнением руководства…

— И пленного бы мне… — мечтательно протянул Мтанга.