— Еще раз! Я, Адильер, приношу тебе клятву вечной и искренней любви! — снова послышался голос, целуя меня так, что у меня подкосились колени. — Клянусь в вечной и искренней любви. Тебе

Я еще чувствовала, как задыхаюсь, переводя глаза на свое отражение. Ничего не произошло. Все было так, как и было. Только выражение моего лица слегка изменилось.

— Значит, — вздохнула я, отходя на несколько шагов. — Ты меня не любишь Или любишь, но не искренне

— Женщ-щ-щина, которая не любит с-с-себя, никогда не поверит в чуж-ж-жую любовь — Адильер сделал взмах рукой, и ко мне снова вернулась грудь шестого размера, попа, требующая два билета на один конец и две пухлые, утиные алые створки к воротам рая. — Ну ч-ч-что ж-ж-ж, подож-ж-ждем

Я вернулась в незакрытый сераль, подложив дополнительную подушку под слегка изумленный хвостик. В серале появилось роскошное зеркало, в которое я задумчиво смотрелась.

— Что значит:, я не люблю себя? — я посмотрела на внешность, способную сразить наповал любого мужчину и модельное агентство. — Очень даже люблю! Просто это ты меня не любишь!

Я прилегла, сложив грудь на отдельную подушку, а на губах все еще стыли его поцелуи, а плечи помнили его объятия. Нет, главное, одежда спала, а заклятие нет! Так нечестно!

Стоило мне только уснуть, как вдруг послышалась песня, заставившая меня открыть глаза и содрогнуться, прислушиваясь. Если местная фабрика звезд срочно ищет разнорабочего, уборщика и мастера станочника, то я могу предложить кандидатуру!

— Ты спишь, прекрасная принцесса! Не потревожу дивный сон! — голосил какой-то снайпер — гуманист местной эстрады, гуманно не попадающий в ноты. — О, спи, прелестница, глубоким крепким сном!

Если где-то проходит кастинг на должность предвестника Апокалипсиса, то я, кажется, могу порекомендовать одно голосистое дарование, способное заменить мигалку на кортеже.

— Да заткнешься ты, или нет? — высунулась в окно прекрасная, но очень раздраконенная принцесса, глядя на силуэт какого-то светловолосого принца.

На секунду ночная тишина прошелестела мне «спасибо», а я снова улеглась на подушки. Стоило мне только погрузиться в волшебный сон, как вдруг послышалось: «Пусть дарит нежный свет луна!»

— Иди-ка милый просто «на»! — остервенело срифмовала я, швыряя вниз одну из подушек. Принц умолк, поэт иссяк. Судя по звуку, иссяк поэт прямо под замок. Утонченная натура решила оставить свой автограф. Я выдохнула, чувствуя, как дергается глаз, а потом снова улеглась. Но музыкант — рецидивист не успокоился.

— Я буду петь всю ночь напролет, покуда солнце не взойдет! — выл очень одинокий койот, аккомпанируя себе на какой-то бельевой веревке. — И буду вечно сон хранить, когда смогу освободить! Я б злого мага победил, тебя бы я освободил

На голову принцу полетел лоток со всем содержимым.

— И чтобы «Сдох» была твоя фамилия! — простонала я, пытаясь закрыть уши подушками. Короче! Сил моих больше нет! Я высунулась по пояс, а принц внезапно воспрянул духом.

— О, красавица! Сбрось мне свои волосы, чтобы я мог забраться к тебе! — прокричал он. Я присмотрелась, видя принца под сто пятьдесят килограммов и лежащую неподалеку клячу. Что-то мне подсказывает, что это — достойный представитель племени ирокезов, коллекционирующий скальпы пленных принцесс.

Насобирав на подушках результаты своей линьки, я слепила это все в комок и бросила вниз.

— Надеюсь, — пафосным голосом заметила я, высовываясь по пояс.