Он меня знал.

Я прикрыл глаза, затянулся, глотая сладковатый дым, услышал голос Графа:

— Поговорить с ним, Серж?

Я покачал головой.

— Он в своем праве, Граф. А я и верно оборзел. Сам разберусь.

Сигарета дотлела почти до фильтра. С каждой затяжкой табак казался все крепче.

— Мне не нравится, что ты куришь, — негромко сказала Ада.

Я кивнул, доставая из кармана пачку. Перебросил ее через плечо, в темный провал окна, сплюнул на пол окурок. Граф тоскливо посмотрел в окно. Сказал ни к кому не обращаясь:

— В валютном брал…

— За мной, — успокоил я его. — Граф, мне нужна пустая комната.

Граф кивнул. Подхватил Доса, потянул из кухни. Парочка и третий парнишка смылись еще раньше.

— И что это значит? — отстранившись от меня спросила Ада.

Я жадно разглядывал ее. Похожа. Но той девчонке сейчас лет восемнадцать. Ада старше.

— В тебя можно влюбиться? — выделяя каждое слово спросил я.

Ада пожала плечами.

— Это твое дело. Рискни…

…И что‑то словно раскололось. Похожие черты стерлись. Обаяние исчезло. Рядом сидела обыкновенная двадцатилетняя девушка, в меру красивая, в меру наглая. С крашенными в модный цвет волосами. В сексопильных шортиках, сооруженных из старых джинсов.

Та девчонка ответила бы по другому. Не знаю как, но не так деланно‑небрежно, с видом роковой женщины, прошедшей огонь, воду и медные трубы.

— Пить ты мне разрешаешь? — грубо спросил я, и потянулся за бутылкой. Ада кивнула. Я глотал водку прямо из горлышка, не чувствуя струи обжигающего пламени на губах.

— Оставь, — попросила Ада.

Я протянул ей бутылку с плещущей на донышке водкой. Вдохнул полной грудью. Рот, горло, пищевод — все словно загорелось, налилось жгучей тяжестью. В сознании мелькнула четкая, предупреждающая мысль: «через полчаса я отключусь».

Я посмотрел на Аду. Она допила водку так же я — из горлышка. И ничего, сидела спокойно, заложив ногу за ногу. Я вдруг заметил, что ноги покрыты редкими волосиками. Несильно, да еще и старательно обесцвеченными, но…

«Что может быть страшнее волосатых женских ног? Волосатая женская грудь.»

С грудью мы разобраться успеем.

— Ты про меня слыхала? — спросил я, чувствуя, что язык повинуется с некоторым трудом.

Ада кивнула.

— Да. Ты Сергей‑Серж. Держишь весь район, а мог бы держать и город. Каратэист. Инструктор рукопашного боя в спортклубе.

— Что еще? — требовательно спросил я.

— Воевал где‑то на юге, с сепаратистами. Был ранен в Каспийском десанте. Учился в меде, бросил. Сейчас восстанавливаешься.

Ничего себе, известность…

— Еще, — почти закричал я.

Ада помолчала.

— Ты никогда и никому не признавался в любви. Даже тем, с кем спал. А их было немало. Говорят, что лет пять назад, еще при Союзе, ты спас от бандитов девушку, и полюбил ее. Она подарила тебе кольцо, которое ты с тех пор носишь. Это оно?

Я поднял правую руку — нестерпимо тяжелую и неуклюжую. На безымянном пальце тускло желтело кольцо. Бледной искоркой светился вдавленный в золото крошечный бриллиант.

— Ему не нравится, — тоскливо сказал я. Голову застилал колеблющейся туман, перед глазами все плыло. — Видишь, как оно потускнело? Я делаю дрянь, я ведь себя как свинья…

Приблизив лицо к Аде, я шепнул:

— Ты на нее похожа, ясно? Снаружи..

Ада понимающе кивнула.

— Я поняла. Ты ведь ни у кого не отбивал девчонок. Они сами к тебе липнут.

— Ты про меня все знаешь, — задумчиво сказал я.