А Наташка уже освободилась от двух «мехов». Кошачья схватка на ее плечах продолжалась пару секунд или чуть больше. Наташка успевает бросить взгляд в сторону грохнувшей о стену двери.

Ба!.. А вот и муж летит!

Я сбиваю Наташку с ног, и мы оба рушимся на землю.

Наташка – внизу, я – вверху… Мы тяжело дышим в лицо друг друга. Я вижу только одну маленькую царапину на подбородке Наташки.

– Как ты посадил двух котов под тазик? – наконец, спрашивает Наташка.

Заметьте, жена не спрашивает, я ли это сделал. Во-первых, она убеждена, что такой «фокус» мог сделать только я. А, во-вторых, я, конечно же, сделал все это для того, чтобы отомстить ей за свою вчерашнюю голодовку.

– Как ты это сделал?! – повторяет Наташка.

Я молчу… Мы встаем. Я отряхиваю куртку жены, она – мое трико.

– Как, писатель?.. – Наташка уже кричит.

А я не знаю, что сказать в ответ. С учетом того, что дерущиеся коты отталкиваются друг от друга с силой прямо пропорциональной количеству их когтей и обратно пропорциональной здравому смыслу, любому дрессировщику, вне зависимости от его опыта, потребовалась бы как минимум три руки.

Я молча ухожу в свою комнату… Мне нужно работать.

Наташка появляется через час. Она грызет яблоко. Наташка садится на тахту и рассматривает мою спину.

– Ладно, – говорит Наташка. – Я беру назад все свои вчерашние слова. Ты лучший в мире выдумщик. Теперь сдавайся: как ты посадил под тазик двух котов?

Уф-ф-ф!.. Значит, во вчерашнем споре победил все-таки я.

Я гордо молчу.

– Я спрячу всю колбасу, – грозно говорит Наташка. – Я вытащу все резинки из трусов, но ты мне все равно скажешь.

Я снова молчу.

– Писатель ты… – Наташка, все-таки не договаривает «несчастный». – Ладно, ты хороший писатель. Но я никогда больше не буду приносить тебе сюда поднос с кофе и булочками. Я сломаю твой компьютер самым зверским образом – при помощи шпильки. Я не буду чистить твои пепельницы и стирать твои носки. Ты будешь ужинать за столом, а не тут на тахте. Но ты мне все равно скажешь, каким образом ты умудрился запихнуть двух котов под тазик!

Наташка встает. Еще полминуты он рассматривает мою спину, а потом громко хлопает дверью.

Я заканчиваю работу на компьютере и обрушиваюсь на тахту. Устал!..

Я отдыхаю пять минут, а потом ложусь на бок и кладу перед собой чистую тетрадку. Мне предстоит нелегкая работа, ведь мне нужно придумать, как справиться с – в принципе! – неразрешимой задачей, а именно: как накрыть одним тазиком двух дерущихся котов, при чем так, чтобы все это выглядело не только реально, но и смешно. Например, у нашего Джеймса Бондовича настолько независимый характер, что его одного невозможно накрыть не то что тазиком, а браконьерской сетью рассчитанной на китовую тушу.

Итак, два кота и небольшой тазик… Я тру лоб… Два кота… Тазик… Думай, думай, писатель! Наташка поверит мне, только если рассмеется. То есть если мой очередной рассказ снова будет смешным.

Я думаю-думаю-думаю…

– Кофе хочешь, писатель? – вдруг спрашивает из-за двери Наташка.

Я не слышал, как она подошла… Когда я работаю, жена ходит на цыпочках.

– Хочу.

Я слышу легкий шум удаляющихся шагов и горько усмехаюсь. Когда-нибудь я напишу рассказ о тяжкой и трагической судьбе писателя. То есть «писаки несчастного»!.. И я впервые сделаю так, что мой читатель заплачет. Я сделаю так, что…

– А растворимый кофе будешь? – спрашивает из-за двери Наташка.