Он тут же кинулся звонить Вадиму, а Вадим тут же перезвонил Олегу Ивановичу домой и потребовал объяснений: у кого сейчас его сотовый? Олег Иванович, не подозревая ничего плохого, сказал, что его трубка случайно попала к бывшему однокурснику Генке Лагутину, тоже журналисту.

Дальше — больше. Генка, в свою очередь, позвонил

Олегу Ивановичу и похвастался своим разговором с самим Понятовским. И с жаром объяснял:

— Ты хоть представляешь, какие открываются перспективы для сенсационного разоблачения коррупции в высших эшелонах власти? Откуда этот Понятовский, пусть он даже большой чин в Минфине, может знать, что Генпрокуратура собирается арестовать самого Разумневича! Я сначала подумал, что он твой информатор, но он вдруг заговорил, мол, надо срочно что-то делать, предпринимать какие-то меры… Слушай, но это же сенсация! Откуда чиновник Минфина знает тайны мадридского, то есть генпрокурорского, а то и кремлевского двора? Вообрази, кто за этим стоит и какие открываются связи?

Словом, раз он, Генка, первым услыхал про эту утечку из Генпрокуратуры, то он должен ею воспользоваться и опубликовать в своей малотиражной газетенке, где работает спортивным обозревателем…

— Не будь идиотом, — заорал похолодевший Олег Иванович. — Это говорилось для меня. Я работаю в газете Разумневича, а Понятовский — его внучатый племянник!

— Да-а? — удивился Лагутин. — А я и не знал…

— Потому что это было предназначено не для твоих ушей!

Но Генка гнул свое:

— И что теперь будем делать? Старичок, ты меня прости, я все понял, но и ты меня извини! У тебя все есть, а для меня это отличный шанс! Ты же знаешь: я был самым талантливым неудачником на нашем курсе, и вот такая везуха! Ну да, я всегда болтаю лишнее, но я имею право на шанс вырваться из нашего зловонного болотца?

Олег уговаривал Генку, потом, сорвавшись, орал на него, грозил крупными неприятностями, но тому словно шлея под задницу попала, — чем дольше длился крик, тем упрямее он становился.

Ну что еще объяснять этому лоху, если тот закусил удила? Даже такой аргумент, что лично для него, Генки Лагутина, эта информация опасна, как гюрза под одеялом, уже не действовал. Генка уперся:

— В мирное время наша с тобой профессия, Олег, самая опасная.

Что оставалось делать в этой ситуации Олегу Ивановичу? Только умыть руки…

Он и не предполагал всех последствий… Но вполне осознал их, лишь когда Вадим на другой день, утром, позвонил ему в редакцию и вызвал к себе в машину, стоявшую неподалеку. Оказывается, сразу после звонка к Олегу Вадим, через знакомых по прежней своей службе, поставил телефон Лагутина на прослушку. И услышал, как Генка требовал от своего редактора дать ему полполосы в субботнем номере для такого сенсационного разоблачения, после публикации которого повалятся, по принципу домино, многие высокопоставленные фигуры… Словом, от этого болтуна надо срочно избавляться. И чем раньше, тем лучше. Пока не поздно. Оторопевший Олег Иванович в ответ стал что-то мямлить, мол, может, не стоит так резко?.. «Опять не врубаешься! — вскипел Вадим. — Главное, твой Лагутин не только знает, кого собираются арестовать, но и кто именно его информировал! Он теперь обязательно раскроет должность Понятовского в своей газетенке… А это полный звездец! И наш с тобой босс нам яйца оторвет, прежде чем отправится на нары! Славик — это его гордость и священная корова для всех нас!»

О том, что сам Понятовский больше всех виноват в происшедшем, Вадим, естественно, промолчал.

Олег Иванович понял, что самое время теперь спасать свою задницу.