– Поговорим потом, – звучит в ухе тихий шепот, а Заид, отпустив меня, уже во весь голос кричит, – нана, как я рад, что ты здесь!

– Нана, а мы тебя искали! – вторит ему похорошевшая от женского наряда Талила.

– Вот, ехала к вам в гости, – печально вздыхаю я, – а на нас напали, верблюдов отобрали, деньги, документы, продукты – все отобрали! Целые сутки в темном погребе держали, я даже заболела!

Краем глаза вижу, как лицо толстяка из ярко-красного становится бледно-голубым.

– Прости господин, – бросается он к помрачневшему Заидалу, – но они не сказали…

– А нас никто и не спрашивал! – отрезаю я, – сидели, кашу варили, не дрались, не сопротивлялись, на нас сеть сбросили, связали и обобрали.

– Где их вещи? – тихо интересуется принц, и от его голоса даже у меня пробегает по спине дрожь.

Немедленно возникает откуда-то пара мешков с провизией, кучка документов и горстка мелких монет.

– А где верблюды? – ласково интересуюсь я.

– Верблюдов забрали хозяева, они предъявили документы! – храбро врет толстяк, уверенный, что нам нечем доказать обратное.

– А вот это что? – демонстративно лезу я за пазуху и, достав бумагу, отдаю принцу.

Заидал, пробежав документ глазами, сует его под нос толстяку.

Толстяк уже не просто голубой, а в розовый горох, несколько раз, сбиваясь, пытается прочесть документ, и, наконец, поняв, что влип по крупному, падает на колени.

– У тех тоже были документы, вон Саак глядел! Мы жеребцов отдадим, жеребцы лучше, чем верблюды, прости нана!

– Жеребцов я возьму только до Трайна,- не уступаю я, – а вы пока найдите моих верблюдов!

– Слышал?! – с нажимом бросает Заид, – верблюды чтоб были!

– И денег тоже мало, – ворчу я, проверяя документы, – Вон у Граса двенадцать полных мешочков было, да у Алика тоже несколько средних монет!

– Да не было у вас столько денег! У нас у всех столько не наберется!- взвивается староста.

– Давай погадаю?! – вкрадчиво предлагаю ему, – и мы узнаем, сколько денег наберется у вас!

Заид усмехается, вспомнив мое гаданье, однако староста, видимо, тоже что-то об этом слышавший, спешно делает знак и деньги тут же приносят. Ровно столько, сколько я запросил.

От угощения я отказываюсь наотрез, мне противно сидеть за одним столом с этим негодяем, поэтому, получив лошадей, немедленно покидаем негостеприимную деревню. Некоторое время едем молча, перебрасываясь только ничего не значащими замечаньями. Заидал на мою попытку поговорить сделал ясный намек на возможных слушателей, да и мои сканеры засекли в кронах несколько засад.

Примерно через час выезжаем к широкой луговине, пересеченной сильно обмелевшей рекой. Около самой воды, на отмели, Заидал командует привал. Оголодавшие парни бегом бросаются распаковывать провизию. Талила и немолодой лесовик, сопровождающий принца, достают свои припасы и присоединяются к ним.

Заид, махнув мне рукой, отводит в сторону и усаживается на камень.

– Ну, говори, – торопит он, – какой третий путь?

– Можно я сначала расскажу маленькую сказку?

– Если только маленькую!

– Тогда слушай. – Пытаясь припомнить слышанные в детстве сказки, сочиняю простенькую историю. – Три мальчика играли у реки. Маленькая собачка упала в реку и стала тонуть. Подошли два мальчика, и начали бросать в нее камни. Собачка скулила из последних сил, и тогда прибежал третий мальчик. Он прыгнул в воду и спас собачку. На берегу он вытер беднягу своей рубашкой и отдал ей свой обед.