Джек пообещал вернуться в мастерскую из галереи в восемь часов. Надя приготовила закуски и выставила их вместе с бутылкой красного вина на столик на кухне. Без десяти минут восемь она разделась догола и легла на кровать. В мастерской было жарко, она не стала накрываться покрывалом. Приятно было ощущать легкость и возбуждение в своем обнаженном теле, наблюдать, как вздрагивают, набухая и твердея, соски. Она раздвинула ноги и согнула их в коленях, представляя, что сказал бы Джек, если бы застал ее в такой позе. Ее не удивило, что клитор увеличился, как и соски, в ожидании прихода любовника. Наконец со стороны лестницы послышались шаги.

Все остальное происходило словно бы не наяву, а во сне. Джек открыл входную дверь, увидел голую Надю на кровати и уставился на нее, застыв в проходе. Она повыше задрала ноги. Ей хотелось, чтобы он понял, как сильно она его хочет. Джек подошел поближе, сглотнул ком и начал раздеваться, продолжая сверлить взглядом красное преддверие влагалища и капельки, поблескивающие на клиторе и срамных губах. Он скинул ботинки, снял брюки и сорочку, швырнул все это на пол и, прыгнув на Надю, с разбегу засадил член в лоно. Она ахнула, пораженная его ловкостью и твердостью детородного органа. Головка члена достигла самых чувствительных точек в глубинах лона, и тела любовников сплелись в экстазе. Первый оргазм оказался настолько мощным, что вызвал у Нади болезненные ощущения. Она не ожидала, что все так стремительно произойдет, и пронзительно закричала, когда судорога исступления свела мышцы ног и таза. Надя долго не могла прийти в чувства. Не менее бурным было и семяизвержение у Джека.

Отдышавшись, они возобновили свою пылкую игру. Каждый старался доставить партнеру как можно больше удовольствия. Катаясь по кровати, они без устали отдавались сладострастным ласкам, все больше входя во вкус. Джек долбил лоно Нади, как огромный пест ступу, он безжалостно выворачивал ее наизнанку, как гурман раскрывает створки устрицы, стремясь добраться до ее сладкой и податливой сердцевины. Она потеряла счет испытанным мгновениям блаженства, все ее нервы оголились и натянулись, словно струны арфы. И своим великолепным инструментом Джек Гамильтон извлекал из нее подлинную симфонию звуков. Она бесстыдно терлась клитором об основание его фаллоса, млея от его проникновения в лоно, извивалась, визжала, выла и стонала.

Джек тоже испытал многократный оргазм, но ни разу не извлек пениса из влагалища. Он лишь замедлял темп телодвижений или застывал на Наде на короткое время, а потом вновь начинал внедряться в нее, мощно обрушивая свои чресла на ее ягодицы и бедра, прижимаясь мускулистым торсом к ее упругим грудям с торчащими сосками. Не проходило и минуты, как Надя вновь кончала, и тогда все начиналось сначала.

В конце концов они пресытились этими забавами и решили передохнуть. Надя принесла на подносе цыпленка, салат и вино, и они с аппетитом поели, усевшись по-турецки на кровати. Едва лишь Джек подкрепился, у него снова возникла эрекция.

– Со мной такого раньше никогда не было, – признался он, разглядывая ее промежность.

– И со мной тоже, – сказала грудным голосом Надя.

Это действительно было так. До знакомства с Гамильтоном она не была столь безудержно сладострастной. Джек открыл для нее новые ощущения, раскрыл тайны ее либидо, отладил механизм ее сексуальности. Каждый его жест и поцелуй был пронизан чувственностью и возбуждал ее. Звук его голоса ласкал ей слух, от одного лишь его взгляда она млела.

Она отнесла остатки ужина на кухню и, возвращаясь, взглянула на мольберт с незаконченной картиной. Одна из обозначенных контуром фигур наполнилась содержанием и превратилась в странную даму с мужскими чертами лица и мускулистым телом.