— Сочувствую женам этих джентльменов.

Хелен была горячей, прикосновения холодного лимона раздразнили ее. Возбудили. Она хотела, чтобы он уже закончил это и занялся с ней любовью. Но, похоже, Алистэр не спешил.

— Скорее стоит посочувствовать женам, чьи мужья не верят в существование клитора.

Хелен обратилась к потолку:

— А есть и такие?

— О да, конечно, — проговорил Алистэр. Он наконец отнял лимон от ее ставшей слишком чувствительной плоти, но теперь она ощутила утрату. — Некоторые сомневаются в том, что вообще есть такое.

И половинка лимона медленно вошла в нее.

Хелен разрывалась от ощущений. Холодный лимон внутри, его теплые пальцы, скользнувшие следом. Пальцы подвигались, потом выскользнули, оставив лимон.

— Есть такие, что вообще сомневаются, будет ли женщина получать удовольствие, если ласкать ее здесь. — Он провел пальцем по складочкам и еще раз нажал на клитор. — Думаю, они бредят, но ученый всегда должен проверять теории. Проверим?

«Проверим что?» — подумала Хелен, но сказать не успела, потому что в этот момент его рот занял место пальца, и она уже просто не могла говорить.

Она могла только чувствовать.

Алистэр нежно, старательно лизал ее складочки, бугорки и впадинки, словно хотел собрать языком все капельки лимонного сока. А потом его язык, поднялся вверх, он обводил им круги все меньше и меньше, пока Хелен не вцепилась в простыню обеими руками, сгребая ее в экстазе.

Не отрывая от Хелен рта, Алистэр просто закинул ее ноги себе на плечи. А потом твердо держал ее бедра, не позволяя ей выгибаться под ним. Его твердый язык погрузился в нее, и ей показалось, что сейчас она рассыплется на мелкие части. Он вернулся к чувствительной точке между складками и стал терзать ее, посасывая, нежно и настойчиво дразня кончиком языка.

Хелен не могла двигаться, не могла избежать этих ласк. Она задыхалась и стонала, вцеплялась пальцами в его волосы, словно пыталась удержаться на земле. И сейчас она не смогла бы сказать, чего хочет по-настоящему — чтобы он остановился или чтобы продолжал. Ничто не остановило его.

Вспышка света под опущенными веками. Острое, почти болезненное наслаждение. Слезы, брызнувшие из глаз. Прикосновение к небесам. Пока Хелен успокаивалась, Алистэр продолжал нежно и мягко ласкать ее, а потом поднялся и, почти бесстрастно разглядывая ее, стал избавляться от одежды.

— Думаю, что всегда, когда буду видеть лимон, я буду думать о тебе. — Он сбросил бриджи, и его пенис восстал во всей красе. — Буду думать об этом.

Он набросился на ее распростертое тело, как разбойник на добычу, его вес заставил кровать прогнуться. Он огладил ее бока и живот своими большими руками. Он снимал с нее одежду так, словно раздевал куклу, а она только смотрела на него, покорная его рукам. Он поднимал, опускал, поворачивал ее, пока она не оказалась перед ним обнаженной. Тогда он снова широко раздвинул ее ноги и лег между ними.

Хелен чуть дрогнула от его прикосновения. Его губы касались ее уха, когда он шептал ей: — Не хочу торопить тебя, но я должен быть в тебе. Я не могу больше сдерживаться, как не могу перестать дышать. Нежная. — Он произнес это, когда уже чуть-чуть вошел в нее. — Расслабься. Просто… впусти меня. — Он продвинулся еще немного.

Она учащенно дышала. Никогда еще она не была столь чувствительна. Ей казалось, что она взорвется от малейшего прикосновения. Он скользнул еще дальше. Хелен была влажной и набухшей от испытанного наслаждения.