Он поднес свой бокал к губам, я повторила его движение. Вино оказалось терпким, но ярким, вкусным. Я тут же сделала еще один большой глоток, чувствуя, как теплеет в груди, а мерзкое послевкусие от дурного сна отступает.

– Ты прости, что я накричал на тебя в деревне, – неожиданно попросил Нергард, глядя на огонь в камине. – Я не сдержался, слишком много всего свалилось сразу. Меня это не оправдывает, но… – Он покачал головой и вздохнул, а я перебила:

– Сама виновата, действительно не стоило так врываться. Думаю, я понимаю, почему вы так разозлились.

Я не стала уточнять, а он тоже не подхватил тему, предпочел тихо поинтересоваться, искоса посмотрев на меня:

– Снова кошмары?

Понятно, про узоры на коже говорить не хотим. Ладно, поговорим о моих снах. В этот раз я не стала отнекиваться и слабо кивнула.

– Каждую ночь. То туман с монстрами, то мертвые люди, то костер, то еще что-то… Иногда все так путанно, что я даже не запоминаю, но просыпаюсь в ужасе и в… слезах.

– Это постепенно пройдет, – заверил Нергард. – Когда ты привыкнешь к своему состоянию и положению. Все это переваришь, осознаешь и успокоишься. Я бы хотел добавить: перестанешь постоянно сталкиваться с туманниками, но, как ты видишь, не в моей власти держать тебя подальше от них.

Он нервно усмехнулся, бросив на меня виноватый взгляд, сделал еще один глоток из бокала. Я решилась спросить:

– А вам снятся кошмары?

– Иногда, – тихо признался он после длительной паузы. – Один. Повторяется с незначительными вариациями.

– О чем он? О туманниках?

Нергард покачал головой, не глядя на меня. Поставил на пол бокал, чтобы освободить руку, собрал валяющиеся между нами тетради, сложил стопкой у себя на коленях. Теперь он смотрел на них, пристально разглядывая обложку верхней тетради, хотя на ней не было ничего такого.

– Нет, мне снятся люди в балахонах. Их лица скрыты капюшонами. Они окружают меня, а я стою на коленях в центре. Знаю, что они собираются что-то сделать со мной, но не могу сопротивляться.

– И что? – едва слышно спросила я, когда он снова замолчал.

– Ничего. Это все, что я помню. Только свой страх и беспомощность. Я не знаю, кто эти люди, как не знаю, что они со мной сделали, но думаю, что с этого все и началось.

– Вы поэтому думаете, что наказаны? – Мне вспомнилась случайно оброненная им в Крувиле фраза.

Нергард кивнул, по-прежнему не поворачиваясь в мою сторону.

– Один или два человека могут быть личной местью, злобой, устранением соперника или конкурента в чем-то, но в том круге было больше двух человек. Это походило на суд.

– Но за что вас могли наказать?

– Откуда я знаю? Я ведь не помню… Но наказание на мой вкус очень жестокое. Страшно подумать, каким могло быть преступление.

В гостиной снова повисла тишина. Я думала о том, что рассказал мне Охотник. Он считал, что умер в своем мире, а сюда попал в наказание за грехи, которые должен искупить, чтобы попасть в чертог Богов. По его мнению, со мной приключилась та же история, просто я не помню своего преступления. Может ли быть так, что с Нергардом произошло то же самое? По его словам, он не встречал никого, кто знал бы его до потери им памяти. Возможно, его и не было в этом мире.

Тогда может ли быть так, что он не стареет потому, что пока не может загладить свою вину? Например, потому что не помнит ее.