|
Она построена на хрупком фундаменте. И нам придется признать, что есть и другие ценности помимо хорошо работающих машин. - Если мы станем действительно свободными, - сказал сенатор, - если излечимся от того, что называется тиранией технологии, если получим шанс нового начала, что же тогда делать? - Мы оставим эти крысиные гонки, - сказала Алис, - эти крысиные гонки технологии и политики, социальной жизни. Мы станем не соревноваться, а работать рука об руку ради общих целей. Как только исчезнет необходимость в технологическом процессе, исчезнет и необходимость рвать зубами глотку соперника ради получения наималейшего преимущества. Вот это и делает президент, объявляя мораторий. Хотя сам не понимает, что именно делает. Он дает деловому миру передышку, чтобы тот пришел в себя, хоть немного образумился. Если им хватит времени... - Давай не будем сейчас спорить, - сказал сенатор. - Мы обсудим с тобой эту проблему как-нибудь потом. - Со всей твоей помпой, - иронично сказала Алис, - и твоими убеждениями... - Дэйв должен вернуться в Белый Дом, - напомнил сенатор. - Его ждут. Он ведь пришел к нам не просто так. Его тяготит какая-то проблема. - Извини, дорогой, что я помешала, - сказала Алис. - Не стоило мне этого делать. Я могу послушать или уйти? - Ты вовсе не мешала, - ответил Портер, прикончив второй сэндвич. - Я хочу, чтобы ты услышала то, что я скажу. И не обижайтесь на меня. Белый Дом хочет использовать вас, сенатор. - Не нравится мне эта формулировка, - ответил сенатор. - Я очень не люблю, когда меня "используют". Но это часть политики - вечно кого-то используют, что-то используют. Так что там у вас? - Мы выдержим, - сказал Портер, - или надеемся выдержать, если Холм не будет на нас чересчур давить. Хотя бы несколько дней. - Почему вы обратились именно ко мне? - сказал сенатор. - У вас там ведь есть свои люди. А я, как вы помните, редко играл на вашей стороне... - Наши люди будут делать все, что в их силах, - пояснил Портер. - Но в наших руках все это будет вонять грязной политикой. Если же сыграете вы, то запаха не будет. - Но почему я? Я всегда сражался с Белым Домом. почти по любому законопроекту, почти по всем биллям. Обо мне там, бывало, говорили очень сурово. Почему же теперь я должен сотрудничать с вами? Какие у нас могут быть общие интересы? - Интересы нации, - ответил Портер. - Один из грозящих нам моментов в случае усиления давления со стороны конгресса и сената - требования просить помощи извне. На тех основаниях, что ситуация не чисто внутренняя, а международного характера. И посему остальные страны должны работать над ней вместе с нами. ООН вопит об этом с самого начала. - Да, я знаю, - кивнул сенатор. - Но я не согласен с ООН. Это не их дело. - Слишком многое поставлено на карту, - сказал Портер. - Мы не можем этого допустить. Я сделаю намек на очень секретный факт. Хотите услышать? - Не уверен, стоит ли. - Нам нужно распространить слух. - Все это просто отвратительно, - сказала Алис. - Моя реакция несколько мягче, чем у дочери, - сказал сенатор, - хотя и я испытываю нечто подобное. Но вас лично я не виню. Вы говорите сейчас явно не от своего имени. - Да, еще бы вы не знали, что я говорю не от себя. Хотя лично я воспринял бы это более мягко. - Вы хотите сообщить мне нечто, чтобы я проговорился затем в нужных местах нужным людям. |
