— И этот Бог — она хорошая?

— Ну, она не начинала гнить.

— Вы не делаете ничего, что не было бы по воле вашего Бога?

— Просто Бога.

— Простите? — не понял Пенни.

— Говорить о Боге как о принадлежащем кому-либо неприемлемо.

— Прошу прощения. Вы не делаете ничего, что не является волей Бога?

— Такое по определению невозможно.

— В вашей религии есть дьявол?

Транслятор Хаска пискнул.

— Дьявол? Мне это слово незнакомо.

— Во многих земных религиях, — сказал Фрэнк, снова облокачиваясь на стену, — имеется доброе высшее существо, именуемое Богом, и его противник, пытающийся воспрепятствовать исполнению Божьей воли. Этот противник называется дьяволом.

— Бог всемогущ, — заявил Хаск, коротко взглянув на Фрэнка, и снова оборачиваясь к Пенни. — Ничто не может ей воспрепятствовать.

— То есть не существует континуума поведения? — спросил психиатр.

— Я встречал эту концепцию в работах человеческих мыслителей, — сказал Хаск. — Идея о том, что всё движется от крайней левой точки к крайней правой, или что у любой проблемы есть две равноправные «стороны» — причём слово «сторона» в таком смысле тосоки никогда не употребляют. — Щупальца на голове зашевелились. — Для меня это чуждый образ мышления; я подозреваю, он как-то связан с двусторонней симметрией ваших тел. У вас есть левая рука и есть правая, и хотя каждый из вас отдаёт предпочтение одной из них — Фрэнк, я заметил, предпочитает правую руку, а вы, Дэйл — левую — но в целом вы, по-видимому, считаете их равноправными. Однако у тосоков передняя рука гораздо сильнее задней; у нас нет концепции — если воспользоваться вашим термином, который невозможно точно перевести на наш язык — равно-правия. Одна сторона всегда имеет преимущество перед остальными; переднее всегда имеет преимущество перед задним. Аспект, обладающий перевесом в весе или силе — это сторона Бога, так что она всегда побеждает.

Фрэнк улыбнулся. Клит пришёл бы в восторг от такого рода биологической философии.

— Позвольте задать вам гипотетический вопрос, — сказал Пенни. — Правильно ли будет украсть?

— Бог, несомненно, видела, как я это делаю, и раз она меня не остановила, значит, это было приемлемо.

— Правильно ли будет убить?

— Очевидно, что Бог предотвратила бы убийство, если бы желала его предотвратить; то, что она этого не сделала, однозначно указывает на то, что убийца действовал как орудие её воли.

Брови Пенни поползли вверх.

— Существуют ли хоть какие-то неприемлемые деяния?

— Дайте определение неприемлемого.

— Неприемлемые: деяние, которые невозможно одобрить. Которые нельзя допускать.

— Нет.

— Если вы убьёте кого-то, потому что он пытался убить вас — будет ли это приемлемым?

— Если это случилось, это приемлемо.

— Если вы убьёте кого-то, потому что он пытался у вас украсть — будет это приемлемым?

— Если это случилось, это приемлемо.

— Если вы убьёте кого-то за то, что он рассказал анекдот, который вы уже слышали, будет это приемлемым?

— Если это случилось, это приемлемо.

— В нашей культуре, — сказал Пенни, — мы определяем безумие как неспособность отличить моральные деяния от аморальных.

— Не существует такого явления как аморальное деяние.

— То есть, в соответствии с нашими критериями, вы безумны?

Хаск на секунду задумался.