— Он уронил его около плавательного бассейна, — сказала она. — Он помялся с одной стороны, но не сильно, а Рики так расстроился, что заплакал. Я помню, Белле успокаивала его: она говорила, что теперь другого такого уже ни у кого не будет — с такой особенной вмятинкой.

— А кто еще там был?

Она смотрела на него, неловко повернув голову. Плечи их соприкасались.

— Дэвид приехал в отпуск на месяц, на следующий день мы отправлялись в Лондон — Дэвид и я. Был еще Карл Фишер. Мы все сидели у бассейна. Рики учился плавать. Слуги были, конечно.

Впервые с тех пор, как он начал допрос, она улыбнулась:

— Не забудьте про слуг, Роджер.

— А был кто-нибудь из них около бассейна?

— Рики мог сказать своей няне, что уронил медальон.

— Но рядом никого не было?

— Нет.

— Дэвид и Белле, вы и Карл Фишер. Лисса, все это становится весьма существенным. Дело слишком серьезное, чтобы относиться к нему легко. Кто еще был в тот день?

Она отвернулась и посмотрела на бассейн. Заходящее солнце залило золотом голубую воду. Лисса выглядела очень эффектно, и поворот ее головы надолго сохранился в памяти Роджера.

Она нахмурилась и, обернувшись, произнесла:

— Да, Эд Пуллинджер.

— Вы уверены?

— Эд пришел позже, — уточнила она. — Он принес некоторые письма для служащих посольства. Он не плавал, но находился здесь, когда Рики уронил медальон.

— Я думаю, Эд нарывается на слежку, — сказал Роджер, нахмурившись. — Эд Пуллинджер, Фишер и вы — трое подозреваемых. Лисса, не вбивайте себе в голову глупых мыслей, что нужно кого-то оградить или что вы находитесь вне подозрений. Если есть что-то такое в вашей памяти, что вы можете показать на Эда или Фишера пальцем, покажите, пригвоздите их. Пока не поздно. Они могут раздавить вас.

— Вы плохой детектив, — сказала Лисса. — Вы должны все это держать при себе.

Она внезапно схватила его за руку и потянула:

— Пошли в дом.

Они медленно шли рядом и, дойдя до лестницы, она сказала:

— Роджер, благодарю вас, но я ничего не подмешивала в молоко.

Глаза у нее внезапно повеселели, и она убежала вверх по лестнице.

За ужином царило хрупкое оживление. За столом сидели Дэвид и Белле Шоуны, Фишер и Лисса с Роджером. Иногда Белле заговаривала о Рики, будто наконец уверилась, что его возвращение — только вопрос времени.

— Как хорошо, что он не пострадал, — говорила она в сотый раз, с наигранным оживлением и с сияющей улыбкой глядя на Роджера.

Шоун говорил мало. Огонь в его глазах потух и, казалось, он с трудом сохраняет бодрость. Фишер после сна выглядел свежим. Все находились в напряженном ожидании, которое могло внезапно закончиться, а могло и растянуться. Сохранит ли Белле в этом случае с таким трудом достигнутое спокойствие? Роджер следил за ней внимательнее, чем за другими, но присматривался и к Фишеру. Если бы дело было в Англии, он бы имел, где покопаться. Особенно по поводу Эда Пуллинджера. Лисса сообщила ему о подозрениях в отношении Фишера и Пуллинджера, но дальше этого не пошла.

Она сидела в просторной гостиной, когда Фишер сказал:

— Я здесь просто доктор, но советовал бы всем пораньше лечь, включая и самого доктора. Дэвид, вы должны отправиться спать немедленно.

— Это я могу, — согласился тот.

— Дорогой, давай пораньше пойдем спать, — сказала Белле и сжала ему руку. — Я так долго не давала тебе заснуть. Если ты заболеешь, я буду винить в этом себя.