— Мне тоже, — говорит он.

   Мы живем в роскошной квартире, хотя в соседях у нас не двадцатилетняя молодежь, а пожилые люди. Мой отец выбрал эту квартиру, чтобы держать меня подальше от неприятностей. Единственная цена за эту квартиру - я хорошо учусь и не влезаю в неприятности. Неприятности означают парней. Моя лучшая подруга не всегда помогает соблюдать эти критерии. Она все еще должна жить со своими родителями в их особняке в Верхнем Ист-Сайде, но почти все время обитает в нашей квартире.

   Мы уже на полпути к нашей двери, когда я замечаю сексуальные розовые трусики из латекса, свисающие с дверной ручки.

   — Мило.

   Смех Оги эхом разносится по коридору.

   — Зачем мы ей снова дали ключ? — жалуюсь я.

   — Она похожа на бездомного котенка. Мы же не можем позволить ей слоняться в коридоре.

   Я улыбаюсь, вспоминая Кэси в детстве с нарисованными кошачьими усами на Хэллоуин. Ее родители не разрешали ей общаться ни с кем кроме меня. Они думали, что я хорошо на нее влияю. Видели бы они свою дочь сейчас.

   Помимо трусиков Барби и бурного траха Кэси, в квартире так громко гремит музыка, что даже стены трясутся, что является неопровержимым доказательством того, что онапроводит время со своим нынешним увлечением. Я никогда больше не смогу слушать Ашера, не вспоминая о сексуальных утехах Кэси. Не поймите меня неправильно. Я обожаю свою лучшую подругу, потому что она обладает этим милым, напористым характером, но я не выношу, когда она приводит парней домой. Дважды я заставала ее трахающейся с кем-то на кухонной плите. Не так уж и здорово найти в духовке использованный презерватив, когда я пытаюсь сделать себе макароны с сыром, и сомневаюсь, что Оги захочет объяснять пожарным, почему он там вообще находился.

   — Готов? — спрашиваю я, подбирая трусики Кэси своими ключами.

   Озорная улыбка появляется на губах Оги.

   — Было бы вежливо позволить ей кончить...

   — Да! Трахни. Меня. Жестче!

   Позади нас резко захлопывается дверь, и мы оборачиваемся, чтобы увидеть, как миссис Абернати смотрит на нас критическим взглядом. Вид ее серьезного выражения придает ее пушистому норковому пальто почти комический вид. Почти. Громкая музыка разносится по всему коридору, пока я смущенно стою там и старательно избегаю ее взгляда.

   — О, да, именно так!

   Черт, можно подумать, что в нашей квартире происходит землетрясение. Кэси, что, пытается сломать кровать? Проклятье, я действительно надеюсь, что она заняла кроватьОги, а не мою.

   — Эта ваша соседка по комнате всегда слушает музыку в такой поздний час —

   К счастью, миссис Абернати не знает, что Кэси не наша соседка. Уверена, что совет дома нашел бы способ выгнать нас из квартиры, если бы узнал об этом.

   — Я знаю. Простите, миссис Абернати. Обещаю, я поговорю с Кэси, — с готовностью говорю я.

   — Девушки не должны принимать мужчин в столь поздний час. И все эти стоны похожи на мяуканье загулявшей кошки, — говорит она сердито.

   — Мы позаботимся о том, чтобы она сильно не шумела, — говорит Оги, вежливо улыбаясь.

   — Да уж, пожалуйста, не шумите. Я больше не могу выносить громких звуков.

   Кэси со спутанными волосами открывает дверь, как только миссис Абернати возвращается в свою квартиру.

   — Привет, я думала вы, ребята, все еще будете на вечеринке!

   Озорная улыбка появляется на ее лице.