Я замечаю ряд роскошных автомобилей, припаркованных на улице, ведущей к дому. Я знаю марки всех этих авто из автомобильных журналов, которые стопками хранятся в уборных Ларца Удовольствий. Я не удивлюсь, если хотя бы одним из них мы смогли бы оплатить нашу аренду за несколько лет.

Когда я подхожу к входной двери, солнце наконец начинает садиться, опускаясь по ванильно-розовому летнему небу, окружающему его янтарно-желтым светом. Несмотря на сдерживаемый гнев, который я испытывал все эти годы, я чувствую, что позволил своим эмоциям возобладать надо мной, и останавливаюсь, чтобы понять причины моего приезда сюда. Почему я нервничаю? Я вытираю ладони о свои брюки, потому что они начинают потеть.

В дверях меня приветствует одна из горничных Стефана. У меня начинается мандраж, когда она улыбается и радостно приглашает меня в дом. У меня появляются черные мысли, когда я наблюдаю за ней. Ничего не могу с собой поделать, но мне интересно, бросил ли Стефан свои старые привычки, или он каким-либо образом связан с ней.

Мы заходим в фойе, проходим мимо витиеватой лестницы, направляясь в сторону зоны столовой. Интерьер дома остался таким же, каким я его помню, с мраморными полами и мебелью из вишневого дерева.

— Ты приехал, — обращается ко мне голос.

Миниатюрная женщина с черными как смоль волосами и зелеными глазами подходит ко мне. В руках она держит тарелку с печеньем. Она кривит свои тонкие губы в ухмылке, разглядывая мои потертые джинсы и рваную футболку с надписью Depeche Mode. В ней присутствует какая-то высокомерность, которая говорит мне, что она не допускает людей, подобных мне, в свой дом. Я смирился с тем, что, как и моя поношенная одежда, я являюсь для них еще одним куском дерьма, который постоянно засоряет этот город.

— Здравствуйте.

— Ты, должно быть...

— Тристан.

Вспышка раздражения отражается на ее лице, когда я протягиваю ей свою руку. Она даже не помнит меня, или, пожалуй, притворяется, что не помнит. Она разворачивается, совершенно игнорируя мою руку, и направляется дальше по коридору.

— Следуй за мной, — говорит она в основном для себя. — Стефан ожидает тебя в библиотеке.

***

В течение нескольких лет я представлял себе этот момент, как я остаюсь в комнате наедине со Стефаном, и каждый раз я мысленно рисовал картину, как мой кулак врезается в его лицо. Но вот чего я никогда не предполагал, что буду пить виски в той же библиотеке, где он сказал моей матери уехать. Интерьер этой комнаты почти не изменился, за исключением ряда книг, переполняющих полки Стефана.

Я наблюдаю за Стефаном, расхаживающим по комнате, потягивающим виски, и поглядывающим на меня.

— Я хочу, чтобы ты остался жить с нами, — наконец говорит он, ставя свой стакан на ближайший столик. — В доме достаточно комнат. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, и, если ты решишь остаться, я заплачу, чтобы ты вернулся в школу. Ты даже сможешь изучать искусство, если согласишься взять хотя бы базовый набор дисциплин, касающихся бизнеса.

Слова льются потоком из уст Стефана так быстро, что мне кажется, у меня голова начинает кружиться. Я чувствую, как что-то сжимается у меня в груди. Он заплатит за мое возвращение в школу? Мне никогда и в голову не приходила мысль, чтобы попытаться поступить в колледж и изучать искусство. Хотя это позволит мне учится новым техническим приемам у других художников, я просто не представляю себя в роли еще одного нью-йоркского серого костюма с дипломом, вскружившим мне голову.

— Почему вы это делаете? — спрашиваю я.

— Хочу помочь тебе.

Я практически смеюсь ему в лицо от этих слов. Помочь мне? Никогда, даже в своих самых смелых фантазиях, я и представить себе не мог, что кто-то в этом городе захочет помочь мне. Существует причина, почему вы слышите о разлагающихся телах, найденных в своих квартирах недели спустя - вы фактически не существуете здесь.