— О Боже, — прошептала она и опустилась на кровать, зажав в руках старую, изъеденную молью игрушку — опоссума.

Какой дурак будет плакать над глупым испорченным кусочком старья? Но она не могла удержаться. Она вспомнила об аукционе. А это воспоминание вызвало поток других. Она вспомнила об их походе в пещеру с искрящимися кристаллами на стенах, о карнавале, когда он впервые поцеловал ее, о ночи в его доме, когда она перевязывала его раненую руку. Было нелегко забыть Эрика. Но она должна попытаться.

Дни казались бесконечными. Джасинда плохо спала по ночам, хотя знала, что ее работа требует собранности.

В конце недели она лежала в постели, проснувшись в три часа ночи, когда раздался звонок в дверь. Накинув на плечи халат, она осторожно подошла к двери.

— Кто там? — спросила она, заглядывая в дверной глазок.

— Эрик.

Ее сердце глухо забилось, она распахнула дверь и недоверчиво уставилась на него.

— Эрик? — все еще не веря, прошептала она.

Он держал чемодан в одной руке, а пальто в другой. Не спеша он поставил чемодан на пол и положил на него пальто. Затем выпрямился.

— Я приготовил речь, Джасинда. Она звучала прекрасно. Но я не могу вспомнить ее. Все, что я знаю, это то, что мне было очень плохо без тебя.

Она изумленно моргала глазами.

— Но мы сможем что-нибудь придумать, правда? Если ты не хочешь возвращаться в Арканзас, тогда я перееду в Нью-Йорк. Только не говори, что все кончено.

Она покачала головой сначала медленно, затем быстрее.

— Не кончено!

Они кинулись друг к другу одновременно, как будто боялись, что другой может исчезнуть. Джасинда провела рукой по его лицу и ощутила такую родную поверхность кожи и тепло его дыхания на своей ладони, когда кончиком пальца коснулась его губ. Она упала ему на руки, и он заключил ее в крепкие объятия.

— О, Эрик, — прошептала она.

Их поцелуй был горько-сладким поцелуем истосковавшихся друг по другу людей. Наконец она оторвалась от него.

— Я так была не права по отношению к тебе, к нам — ко всему…

Она хотела объяснить ему все, но не находила слов.

Кто-то наверху открыл дверь и крикнул вниз:

— Эй, я хочу спать!

Эрик взглянул вверх, затем посмотрел на нее с улыбкой.

— Я хотел бы сегодня остаться здесь, если ты не возражаешь. — На его щеке появилась знакомая соблазнительная ямочка. — Если нет, то я уже познакомился с прелестной женщиной, которая пригласила меня к себе.

Она втащила его в квартиру.

— Я забью дверь гвоздями, если ты попытаешься уйти.

Они снова обнялись, и их губы сомкнулись в жгучем поцелуе. Она крепко обнимала его, как будто боялась, что, ослабив объятия, опять потеряет его.

Наконец он оторвался от нее.

— Я скучал по тебе, — сказал он неровно.

— Я тоже скучала по тебе. Ужасно, — добавила она пылко, пряча лицо на его груди.

Он погладил ее по волосам.

— Тогда почему мы оба так нелепо провели последнюю неделю?

— Потому что ты не просил меня остаться!

Она колотила его по груди, но не от гнева, а от необходимости снять бурные эмоции.

— Почему ты позволил мне уехать?

Он взял ее за руки.

— Потому что я думал, ты хочешь уехать, — он улыбнулся. — Я был благородным. Это продолжалось целую неделю, после чего я решил послать к черту благородство. Мне не нравилось все это.

— Но я не знала, что ты хотел, чтобы я осталась!

Он усмехнулся и коснулся ее щеки.