— Да! Чтобы лошадей сменить… — чуть не плача, ответила я. Потирая основательно отбитую часть тела, попыталась пройтись, разминая ноги. Ног я не чувствовала, они плохо слушались и отказывались идти. Пришлось сесть там же на горячий утес и растирать ноги до тех пор, пока к ним не вернулась чувствительность.

— Ой-ой-ей мамочки мои… уууух.

Вожак, расседлав коня, сбросил возле меня свои вещи, то же самое синхронно делала и его свита. Отработанными движениями расстелили одеяла и разлеглись. Чуть не матернулась, когда на хлопок барона в шаге от меня, вздрогнув, материализовался воз с провизией. А следом за ней и Герман по мою душу.

— Вы что, издеваетесь?

— А что? — с полной невозмутимостью вопросил здоровяк. — Ты — жертвенница…

— Да я как кусок отбивной с кровью! S! Хоть бы выпить дали!

— А мы не брали. — Ответил Герман.

— Что?! Пятнадцать мужиков на свободе и без выпивки?!

— Приказ был — не брать! — гаркнул главный.

— Дайте мне валерьяны, иначе я его сейчас убью! Или кетанова, или мышьяка, к чему жить с отбитым за…

— Кета-ноо-ва — это что? — подался ближе Герман.

— Обезболивающее… — мычу в ответ.

— А для чего оно?

— Чтобы обезболить. Ууух!

— Зачем? — возмутился вожак.

— Ну и реально вы как… — простонала я, глядя в удивленные лица. Лица были не просто удивленные, они выражали непоколебимую уверенность в том, что обезболивать ничего не нужно. — Кто лекарь тут?

— Да нет лекарей, — махнул рукой повар. — В землицу закапываем, выживет — выберется, не выживет…

— Что? Сверху присыпаете?

— Ну, как бы, — поскреб макушку здоровяк, — к тому времени лекари из других княжеств приходят.

— Значит есть!

— Периодически… — согласился вожак. — А у тебя эти кета… есть?

— Ну, конечно! Что я без аптечки бы делала, да с нашими психнагрузками?! Вешалась бы на каждой свободной люстре.

— Висла бы, — по-своему понял Герман и кивнул.

— Угу. — Согласилась я, чтобы не травмировать историей о веревке и мыле хозяйственном.

Барон, который вожак, внимательно смотрел на корчащуюся и чуть не плачущую меня, когда я наотрез отказалась готовить и просила закопать в землице, раз уж это помогает. Кто его знает, а вдруг! В общем, дав мне помучиться еще несколько минут, этот гад чумазый с рыжей бородой и каштановыми кудрями до плеч произнес сакраментальную фразу.

— Так может, тебя домой вернуть.

Хорошо, что я сидела, так бы шлепнулась на уже отбитую точку; шикарно, что была избитой и несчастной, иначе бы кинулась душить этого мерзавца; великолепно, что у меня от его фразы язык отнялся потому, что я бы ему наговорила лишнего, но очень нужного. В общем, с трудом совладав с приступом бессильного гнева, не проявляя и тени надежды, поинтересовалась:

— Что значит: вернуть домой? А вы можете?

Смотрю на него внимательно, вдруг, гад прикалывается.

— На тридцать секунд можем тебя закинуть в мир, откуда ты родом. — Вздохнув, пояснил он. — А назад сама вернешься.

От новости такой я попыталась вскочить на свои негнущиеся.

— Взять можно только одну вещь. — Продолжил барон.

— Оттуда-сюда? — спросила затаив дыхание, он кивнул. — А наоборот, можно?

— И наоборот можно.