Мое тело горело и плавилось, я физически ощущала близость мужчины. Вернее, не так. Те несколько десятков сантиметров пространства, которые нас разделяли, разве что не искрились, казалось, сам воздух наэлектризовался, создав некую аномалию. Не знаю, что ощущал мужчина, смотреть в его сторону было боязно во избежание непоправимых последствий. Я чувствовала себя магнитом, который вроде и тянется навстречу, но отталкивается, ибо полярность сторон не та, но стоит повернуться – и прилипну к соседу так, что ни за что уже не отклеишь.

Кто бы знал, сколько сил мне потребовалось, чтобы удержать свое либидо в руках. Мгновения растянулись в вечность. Я то и дело поглядывала на экран мобильного, считая секунды до прибытия в Нижний Новгород, и молилась, чтобы Бог дал мне сил устоять перед сидящим рядом искушением.

Наверное, если бы в моих снах я просто совокуплялась со столь похожим на моего попутчика мужчиной, сейчас меня не тянуло бы к нему настолько. Ан нет. В моих извращенных снах все было иначе. Именно он руководил мной. Нет, не принуждал, а руководил, а у меня почему-то не было никаких сил проявить настойчивость и сделать что-то, противоречащее его желаниям. А он… он всегда был зрителем. Ну и кукловодом. А я его послушной марионеткой.

Самое мерзкое заключалось в том, что первоначальное смущение давно ушло, и я в моих ночных грезах всей душой и телом жаждала ощутить его прикосновения, отдаться ему целиком и полностью. Но нет, он всегда либо сидел рядом, либо стоял и наблюдал, не сводя с меня взгляда своих пронзительно синих глаз, и тем самым низким, хрипловатым голосом направлял мои действия. Да и не только мои. Во снах со временем начали появляться и другие действующие лица. Они также послушно исполняли волю кукловода. Ласкали друг друга, упоенно занимались сексом, а я… я была вынуждена смотреть либо принимать их ласки, но секса ни с кем не было! Наверное, именно поэтому и сходила потом с ума от вожделения.

И сейчас, как назло, все эти воспоминания, сцены и былые переживания накатывали на меня жаркой волной. Я гнала прочь эти мысли, вновь и вновь повторяя свою мантру: «Я обещала сохранить девственность… Я еду к ведунье, и она мне поможет…»

Наконец-то часы приблизились к заветным пяти тридцати, а за окном в начинающих расступаться сумерках засверкали фонари на городских улицах и немногочисленные огоньки в окошках домов. К этому моменту в голове была полная каша, и с трудом удавалось решить: что мне надо делать и куда идти? Но все же, собрав остатки силы воли, я собрала свои вещи и, быстрой тенью метнувшись прочь, выскочила из вагона.

Утренняя прохлада подействовала отрезвляюще. Нет, наваждение не покинуло меня в полной мере, но одно стало очевидно: мне срочно требуется укромное место, иначе я повторю подвиг той девицы и накинусь на первый одушевленный или неодушевленный предмет, годный для использования по «назначению», и не важно, если оное не предусмотрено изначально в теххарактеристиках.

Туалет нашелся быстро. И слава богу, это была не общая женская комнатка с дырками в полу, а вполне приличный сортир – с унитазами и отдельными кабинками. Сгорая от желания, я даже не стала снимать сумку с плеча, просто привалилась спиной к стене и запустила руку в трусики. О, боги! Как же сладко… Сегодняшнее удовлетворение «естественных» потребностей больше напоминало самоистязание. Перед моим мысленным взором стоял незнакомец из вагона и – да, наблюдал! Это заводило еще больше. Одной рукой я неистово терзала клитор, вторая же тем временем до боли сжимала то одну, то другую грудь, закушенная до боли губа в какой-то момент оказалась прокушена и рот наполнился сладковато-солоноватым привкусом крови. А потом… потом было нечто несравнимое ни с чем испытанным мною прежде. И тут же пришла пугливая мысль: «Сколько времени прошло? Я же на автобус опоздаю!»

Наскоро справив уже более естественные потребности, вымыла руки и помчалась на поиски автовокзала.