– Какое представление, батенька? – удивился директор – лощеный интеллигент в возрасте, презрительно посматривавший на молодого выскочку через дореволюционное пенсне. – Где? Вот в этой будке? В нее как раз влезет контрабасист и две лилии от декораций «Лебединого озера». Вы думаете, что говорите? И потом – кто из аборигенов придет смотреть балет? Вы в своем уме, молодой человек?! Вы лучше организуйте раздачу бесплатной водки – я знаю, у вас в вагоне ресторане этого добра в избытке. Чалдоны на всю жизнь запомнят этот акт доброй воли и по весне выложат ваше имя камнями на берегу реки. А через черточку напишут, что они о вас думают. Что нибудь, типа, гомосек… мгм… нет, это слишком сложно для них, что нибудь попроще напишут.

– Но но! – грозно нахмурился комсомольский начальник. – Мне кажется, вы неправильно понимаете политику партии и игнорируете важность момента. Как бы мне не пришлось по приезде в Новосибирск принять меры, чтобы вами занялись из Министерства культуры…

Директор, очевидно, не хотел, чтобы ими занимались из вышеупомянутого министерства, – он скорчил страдальческую гримасу и всем своим видом показал, что согласен на все, что угодно, – кроме министерства. А в душе затаил лютую злобу и пожелал, чтобы поезд стоял тут подольше – тогда глупый молодой повеса обязательно выкинет какой нибудь неприличный номер, его можно будет застукать на месте преступления – с поличным взять, и тогда уж поиздеваться над гаденышем вволю! Однако виду не показал – старая школа, – смотрел доброжелательно, как мясник на жирного поросеночка, приготовленного на убой.

– Ну вот и славно, – смилостивился комсомольский начальник, превратно истолковав доброжелательный взгляд директора. – Насчет декораций не беспокойтесь. Командир батальона дает вам взвод солдат, чтобы соответствующим образом оборудовать поселковый клуб – приступайте…

О всех перипетиях представления распространяться не стану – скажу лишь, что оно не удалось с самого начала. В клубе было стыло, народ по большей части пожелал оставаться дома, а те, кто явился, оказались вдрызг пьяными. Для массовости пригнали два отряда зэков под конвоем – остальные были заняты расчисткой снега, который грозил к утру завалить основное ограждение жилой зоны. В дополнение ко всем неприятностям приключилось еще вот что: комсомольский начальник – устроитель этого веселого мероприятия, рискнул сесть за стол совместно с батальонными офицерами в соседствующем с клубом доме – там проживал командир батальона, жена которого на зиму укатила с детьми в Омск к матери. Офицеры собрались не в преддверии светлого праздника 23 февраля, до которого оставалась еще целая неделя, а потому что аккурат в тот день у командира батальона были именины. Волею случая так вышло… К началу первого действия (ставили пресловутое «Лебединое озеро») веселье было в самом разгаре, офицерам стало так хорошо, что ни о каком балете никто и слышать не желал. Давили песняка, анекдоты травили политические – теперь можно, теперь не страшно, – вкусно хрустели капусткой и маринованными груздями в сметане, закопченного поросенка потребляли и с довольным видом косились на два ящика водки, которые про запас стояли прямо тут же, в зале. Лейтенант Дятлов обещал, что через пять семь тостов смотается на другой конец поселка и привезет на санях аж четверых егерских жен, у которых мужья по случаю непогоды застряли на дальних точках – он де загодя разведку провел и все там в ажуре. Ну какой тут может быть балет? Правда, замполит – как самый культурный – робко заикнулся: ну их в задницу, этих егерских жен, после них потом приходится лобок брить и керосином промежность смазывать. А неплохо было бы для разнообразия пощупать балерин, которых в клубе будет целый вагон. Там уж наверняка керосин не понадобится – культура, мать вашу! Однако его тут же поправили компетентные товарищи: а не хрена там щупать, дорогой боевой товарищ.