— Какой своей жизнью, Кать? Вы с Максимкой и есть на сегодняшний день моя личная жизнь. Другой нету, уж извини.

— Ой, ну чего ты? Ну прости… Мам, я правда не хотела тебя обидеть.

— Я и не обиделась.

— Ага, я же вижу. Не обиделась ты! Глаза опять вон какие затравленные стали. Ну мам, ну не переживай ты так. Прямо смотреть на тебя больно. Ну хочешь, я и правда чего-нибудь съем?

— Хочу, — грустно улыбнулась дочери Женя. — Пошли на кухню. Могу творогу тебе предложить. От него никто еще не толстел, между прочим.

— Рассказывай сказки, — проворчала Катя, направляясь в сторону кухни. Сев за стол и наблюдая за суетящейся по узкому кухонному пространству матерью, продолжила: — Некоторые тетки, между прочим, и от морковки поправляются. Это уж кому как повезет, знаешь… Вот Лена вчера мне говорила, что у нее от бокала красного вина наутро складка на пузе вырастает…

— Какая Лена?

— Ой, мам…

Катя вздрогнула и моргнула испуганно, растянула губы в виноватой улыбке. Максимка тут же кинул на сестру короткий взгляд исподлобья, выразительно покрутил пальцем у виска. Переглянувшись, они дружно опустили глаза в тарелки и замолчали так виновато, что Женя даже перепугалась немного.

— Эй, ребята, вы чего? Случилось что-нибудь, да? Кто она, эта Лена с пузом и со складкой?

— Кто, кто… Жена папина новая, вот кто… — уныло произнес Максим, снова с досадой посмотрев на сестру.

— Вы что? Вы… вы вчера к отцу домой ходили? Зачем? Он что, приглашал вас, да? — оторопело переспросила Женя, опускаясь на кухонный стул.

— Нет, мам, не приглашал. Мы сами пошли.

— Зачем?!

— Ой, ну как это — зачем? — вдруг взорвалась обиженным восклицанием Катя. — Что значит — зачем? Да затем, что он наш отец все-таки! И вроде как по детям своим скучать должен! И помогать, между прочим, тоже должен! Сколько мы можем на твоей шее сидеть? Новый год скоро, а у нас проблем всяких куча. Вон Максу надо деньги вносить за зимний лагерь, а он не знает, как к тебе с этим подъехать.

— За какой лагерь? Не поняла я… — моргнула оторопело Женя.

— Да у них тренер договорился, что на все каникулы они за город командой отдыхать поедут. Ну, и тренироваться тоже, конечно. Я знаю, он хочет… Правда же, Макс? Ну что ты молчишь, как воды в рот набрал? — повернулась к брату Катя и слега подпихнула плечом.

— Правда, правда. А толку-то что от этой правды? — пробурчал Максим, не поднимая головы. — Все равно ж денег нет. Это дорого очень. Там и не лагерь никакой, там база спортивная, настоящая, с наворотами всякими.

— А что, что вам отец-то сказал? — перебила его отчаянно Женя. — Я ж так поняла, вы к нему с просьбой обратились?

— Да ничего не сказал, мам. По-моему, он вообще в последнее время говорить разучился. За него теперь Лена говорит. А он только сидит, улыбается, как дебил.

— Катя! Ну зачем ты так? Это ж отец твой.

— Ага. Кто ж спорит? Отец, конечно. Но только в настоящий момент, мамочка, эта Лена в нем и твое, и мое, и Максимкино место заняла. Молодец, конечно, что скажешь.

— Кто молодец? Отец молодец?

— Да при чем тут… Лена эта молодец, конечно. Так им вертеть научилась, что будь здоров! Представляешь, вчера сидит и жалуется нам, что ей алиментщик проклятый в мужья достался. Нам, его детям! И главное, искренне так жалуется, чуть не плачет! А отец сидит и улыбается виновато.