- Почему путей сообщения? - не поняла Оксана.

- Потому что ширнулся и отъехал.

- Конечно, тебе виднее, ты же у нас специалист, - съязвила Лида.

Лора яростно сощурилась и хотела ответить что-то едкое, но оперативно вмешался Миша:

- Так что, панове, будем Генку звать или обойдемся?

- Та нехай дрыхнет! - Лора презрительно фыркнула. - Генка с возу! А то придет, и снова начнутся бредни про зимний лагерь и гору высотой в тысячу двадцать один метр. Старожил хренов. Хоть повеселимся на свободе. Умолкните, трубы, умри, все живое!

Но веселья не получалось. Все восемь дней, сначала в Праге, потом здесь, в горах, они сначала тихо зверели от Генкиных выходок, затем каждый схлестнулся с ним всерьез - тет-а-тет, разумеется. А уж его последняя шуточка с новогодними подарками... Казалось, Генка поставил себе задачу не возродить былые отношения, а разорвать их окончательно. Настроение было испорчено давно и надолго. Пили мрачно и, большей частью, без слов. Темнота, которой сначала камин и свечи придавали романтическую окраску, действовала на нервы.

“Отвратительней Нового года у меня еще не было!” - говорил себе каждый из шестерых.

- Я больше не пью! - простонала наконец Лида.

- А больше и нету. Во всяком случае здесь. Эй, Геныч! - крикнул Макс, открыв дверь в коридорчик, откуда на второй этаж вела лестница. - Гости хотят водовки. Или «Бехеровки». Или еще какой отравы.

- Да ты глянь, какой козел! - взорвалась Лора, не дождавшись ответа. - Сейчас пойду и набью ему морду. Нет, давайте все вместе пойдем и набьем ему морду.

Она вскочила и, спотыкаясь на высоких каблуках, бросилась к лестнице, но на первой же ступеньке чуть не упала, и Макс, прихватив свечу, поспешил за ней.

Лида свернулась клубочком на диване и закрыла глаза. Миша устроился на покинутой Лорой шкуре, потягивая вино и глядя в камин. Оксана посмотрела на Вадима, чуть прихмурив брови: “Может, пойдем отсюда, а?”. Он встал, и тут сверху донесся отчаянный визг, а затем - длинная матерная тирада.

На секунду-другую все замерли. Даже ветер как будто стих. Где-то в темноте цокали секундной стрелкой невидимые часы, наверху невнятно причитала Лора. Первым сорвался с места Михаил, за ним, переглянувшись, Вадим и Оксана. Сзади плелась бледная, как полотно, Лида.

Деревянная лестница вела к небольшой площадке с резными перилами. Стена была затянута драпировкой с абстрактным узором, в складках которой пряталась дверца на чердачную лесенку. Справа и слева от площадки симметрично располагались по три комнаты: в торцах две ванные, а напротив друг друга, дверь в дверь - спальни. Справа жили Генка и Садовские, слева - Одинцовы и Лора с Максом.

Из правой ванной раздавались стоны и прочие неаппетитные звуки: там рвало Лору. К раскрытой двери Генкиной комнаты привалился в полуобморочном состоянии Макс. А в самой комнате, на полу у маленькой тумбочки, вцепившись с наполовину сдернутое с кровати покрывало, лежал Генка. В открытое окно залетали хлопья снега, опускались на застывшее в странной гримасе, одновременно довольной и испуганной, лицо и превращались в капли воды. Капли, похожие на слезы…

                                                      * * *

                                                          20 декабря 1999 года

Зеленый индикатор мигнул, и факс удовлетворенно пискнул.