- Твою мать! - Оксана со злостью пнула ногой резную балясину.

- Слушайте, а где Мишка с Лидкой? - пришел ей на выручку Вадим. - Давайте уж и их заодно спросим.

В комнате Одинцовых не оказалось. Кое-как заправленная постель, скомканное полотенце в кресле, разбросанная по стульям одежда вперемешку с косметикой, глянцевыми журналами и фантиками от конфет. В углу разинул пасть один из гигантских чемоданов, напоминающий зевающего бегемота.

- Наверно, они внизу, куда им еще деваться.

- Если, конечно, Лидочка, не захотела посмотреть на горы, - хмыкнула Лора. - Хотя...

- Послушай, а что ты имела в виду, когда говорила об этом ночью? - Вадим вспомнил, о чем хотел ее спросить.

Но ответить Лора не успела, потому что снизу раздался истошный визг. Не сговариваясь, все четверо бросились к лестнице.

                                                   * * *

                                                                  26 декабря 1999 года

- Вон там площадь И Пэ Павлова. Того самого, который резал собачек. Честное слово, так и называется: И Пэ Павлова. И станция метро. А там улица На бойишти. Туда мы и едем.

Генка, похоже, отошел и от вчерашнего и от утреннего, потому что болтал вполне бойко.

- Что значит «У калиха»? - спросил Миша.

- «У чаши». Чаша - это символ гуситов. Хотя пивная эта, конечно, не такая старая. Просто стилизована под старину. Все это описано у Гашека, если вам известно, кто это такой. И даже есть портрет Франца Иосифа.

- А пиво там какое? Плзйньское? - вполне мирно поинтересовалась Лора.

- Не плзйньское, а пґлзеньское, - взвился Генка. - На л ударение, а не на е. Меня аж колотит, когда слышу: Брну, Плзйнь.

- Начинается, - вздохнула Лора. - Ну и колотись себе на здоровье, пока башку не пробьешь.

Они остановились у ничем не примечательного с виду здания и вошли в пивную. Густой табачный дым, гомон, музыка. Длинные деревянные столы, за которыми сидела вполне респектабельная публика, такие же длинные деревянные скамьи. Беленые стены, на которых красовались изображения Швейка и всевозможные надписи. Официанты, которые словно чудом сохранились с прошлого века. Вадим с жадностью впитывал в себя впечатления, словно пытался навсегда запечатлеть в памяти самую крохотную деталь.

- Вон туда, в уголок, - Генка кивнул на стол, из-за которого вставала шумная компания. Вадим успел заметить, как они распихивают по карманам картонные подставочки под кружки с изображением все того же Швейка, и подумал, что это, наверно, туристы.

- Это Франц Иосиф? Австрийский император? - Вадим кивнул на портрет малосимпатичного субъекта.

- Йозеф, - поправил Генка. - А вон там видишь оркестрион? Он играет «Za Cisбře Pбna», то есть «За господина императора» - австрийский гимн. Ладно, что закажем к пиву? Мясные крошки в томатном соусе? - он подмигнул Вадиму, прекрасно понимая, что для остальных его юмор недоступен. - Ладно, шучу. Рекомендую кнедлики.

- Фы-ы! - скривилась Лора. - Мы уже это попробовали. Здесь есть какое-нибудь копченое мясо?

После первой же кружки замечательного, как сказал Миша, оптимистического «Праздроя» веселье пошло как по маслу.