|
Он, охваченный безумием, крепко сжимал ее в объятиях, чувствуя, как у его груди бьется ее сердце. - Алина, - шептал он, - вы знаете, я люблю вас... я люблю вас... я люблю вас... Принцесса вдруг вздрогнула и быстро повернула голову. - Что это? - тревожно прошептала она, но рук с шеи молодого человека не сняла. - Что? Я ничего не слышал. - То дерево... та ветка над балюстрадой... она шевельнулась... - Это ветер. - Но ветра нет. Стеттон, давайте уйдем. Признаюсь, мне страшно. - Ба! Вы фантазируете. Ничего нет. - Он снова крепко обнял ее и прижался губами к ее губам. - Ну же, Алина... я ведь завтра уеду... будьте ко мне добры сегодня вечером! Я так люблю вас! А что касается Василия Петровича, то вы правы, мы не позволим ему лишить нас... Предложение осталось незаконченным. Стеттон вдруг ощутил, как его горло железной хваткой стиснули чьи-то пальцы, и в тот же момент увидел, как другая рука из-за его плеча протянулась к Алине. Она с криком ужаса откинулась назад, увидев прямо перед собой человека с черной бородой и темными колючими глазами, которые ярко блестели даже в темноте, окутавшей балкон. К несчастью, она оказалась недостаточно проворна; пальцы свободной руки бородатого сомкнулись вокруг ее горла, длинные и белые, и погрузились в плоть. Все это происходило в абсолютном безмолвии. Человек с бородой возвышался над ними как башня, удерживая их на почтительном расстоянии от себя и друг от друга. Против его огромной силы они были словно дети. Они хватали его за рукава одежды и старались вырваться на свободу; они отрывали его пальцы, которые еще крепче сжимались на их глотках; все было бесполезно. - Мария, - послышался голос Василия Петровича, беспощадный и ужасный, - Мария, дьявол во плоти! Посмотри на меня... посмотри мне в глаза. Что вы видите в них, Мария Николаевна? Это гнев божий! Их борьба ослабевала. Чернобородый громко рассмеялся: - Бросьте... Это бесполезно... Это рука судьбы на твоем горле... и на твоем, лживый пес. Я ждал... Я ждал... Медленно, неуклонно он прижимал их к полу всем своим весом и силой... на колени... еще ниже... и вот они лежат, опрокинутые на спины на мраморных плитах, а пальцы все сжимаются... Василий Петрович стоял между ними на коленях; его руки двигались вверх и вниз; был слышен глухой, вызывающий тошноту стук. Два, три, четыре; затем, не отрывая рук от их тел, он наклонился очень близко сначала к лицу Стеттона, потом к лицу принцессы. Он долго вглядывался. И увидел, что они мертвы. Тогда Василий Петрович поднялся на ноги и стоял так, глядя вниз на тело женщины. - Мария, - пробормотал он и несколько раз повторил: - Мария... Мария. Потом резко повернулся, подошел к балюстраде, одним махом взлетел на сук дерева, нависавший над балконом, и исчез в густой листве. Послышался легкий треск сгибающихся под его тяжестью ветвей, потом, мгновением позже, звук приземления. Сук мягко покачивался над мраморной балюстрадой. Это движение становилось все медленнее и медленнее, пока даже листья не перестали трепетать, и все смолкло. |
