Улыбаться, но не разговаривать. Если обращаются, перенаправлять к нему. Односложные ответы разрешены. В разговоре (которого я должна всячески избегать) быть уклончивой. Не говорить о своём прошлом, об отношениях с Джереми или как мы познакомились. Не выкладывать личную информацию, кроме имени.

- Таинственная незнакомка, одетая в красное и черное, будет ослеплять их своей красотой и тихой прелестью.

Затем он подходит ближе и шепчет мне на ухо:

- Не заставляй меня сожалеть о выборе, что я сделал. То, что я сделал..., - он касается моей шеи. - Всё может вернуться на свои места.

Он имел в виду ошейник. Затем он оставляет меня, чтобы я могла собраться.

Мы подъезжаем к роскошной гостинице. У входа выстраиваются толпы людей. Я вижу спышки фотокамер папарацци. Дорогие автомобили и бархатные ограждения. Стильные мужчины и гламурные женщины. Драгоценности, которых, как только в журналах, я не видела. Я не принадлежу этому обществу. Я не соответствую их требованиям. Что я знаю о знаменитостях, о жизни богатых и знаменитых?

- Готова? - спрашивает Джереми. Он берет меня за руку. - Сейчас самое время.

Выйдя из лимузина, спышки фотокамер ослепляют нас. Всё это сразу же выводит меня из равновесия.

Я цепляюсь за руку Джереми так, будто это мой единственный спасательный круг. Он ведет меня через толпу. Я слышу, как его имя произносят снова, и снова, но он игнорирует их. Они спрашивают обо мне: Кто это? Откуда она? Джереми не обращает на них внимания. Но в паре шагов от двери, молодой репортер прыгает через разделительный барьер и приземляется перед нами. Он тычет микрофоном в лицо Джереми, словно это оружие.

- Джереми Стоунхарт. Ваша компания привлекла огромное внимание общественности после того, как на прошлой неделе объявили о первой публичной продаже акций. С даты публичного предложения прошло менее двух месяцев, и все недавние споры вокруг ваших операций на Ближнем Востоке, вы согласитесь, что было ошибкой действовать так рано?

- Нет, - рычит Джереми.

Он пытается обойти репортера, но он всё равно наступает.

- Стоунхарт Индастриз является известным общественным сторонником ЮНИСЕФ. Не находите ли вы такую поддержку неискренней в свете последних сообщений об использовании вами детей в эксплуатации горных производств в Китае?

- Это ложь, - говорит Джереми. Он оглядывается вокруг. - Кто-нибудь может убрать его отсюда?

- Взрыв на пакистанской текстильной фабрике недавно унес жизни шести сотен рабочих. В правительстве заявили, что это был несчастный случай, но моя газета обнаружила массовые оплошности в системе безопасности. Мои источники выяснили, что эта фабрика принадлежит дочерней компании Стоунхарт Индастриз. Какую компенсацию вы планируете выплатить семьям?

- Это ложь.

Наконец-то мы оказываемся внутри. Джереми явно взволнован этой встречей, но он тщательно скрывает это, когда за нами закрываются двери.

Вестибюль впечатляет. Меня окружают красивые и утонченные люди. Это разительный переход от переполоха снаружи, но не менее захватывающий.

Джереми ведет меня, по пути останавливаясь, чтобы поприветствовать некоторых людей. Я великолепно играю свою роль. Я любезно улыбаюсь и принимаю комплименты. Теперь я понимаю, почему Джереми был спокоен, приведя меня сюда.

Потому что никому нет до меня дела. Никого не заботит, кто я. Все мужчины хотят поговорить с Джереми. Женщины же, думая, что я ничего не вижу, одаривают меня завистливыми взглядами.

Снаружи всё было по-другому. Журналистов волновало, кто и с кем пришел, и соревновались друг с другом за самый скандальный снимок. Внутри же собралась первоклассная публика со своими интересами. Для них я не более чем украшение стены. Привлекательная птичка, сидящая на плече у Джереми и повторяющая "спасибо" за лестные отзывы о платье, прическе и моей юности. Всё это пустые слова. Эти люди знают, что я не имею никакого значения.