— Здесь хорошо, когда стемнеет, — сказала Лайза, расплющив нос об оконное стекло.

— Вот и Сэму тоже нравились сумерки, — отозвалась Бланка.

— А я понравилась бы ему?

— Определенно. Уж Сэм-то дал бы тебе, конечно, выпить бутылку водки до дна!

На этот раз Бланка нашла дорогу без труда: направо, потом налево и дальше — прямо, вдоль кустов сирени. От них пахнет нашей мамой, говорил ей, бывало, Сэм. Она теперь узнала этот запах.

— Спасибо, что довезла, — сказала Лайза, когда они приехали к дому. — Знаешь, когда идешь в темноте, все время натыкаешься на паутину. Ужасно боюсь пауков.

— Боится пауков, — отметила Бланка. — Так и запишем.

— Ну а второе имя, чтоб ты знала, у меня — Сьюзен. По бабке с материнской стороны.

— А у меня второго имени нет. Мама, видно, забыла дать.

— Беатрис не подойдет? — сказала Лайза. — У меня так мышонка звали в детстве. Уменьшительно будет Би-Би.

— Меня Мередит называла «Би»…

— Вот видишь — значит, попала в точку!

— Синтия разрешала тебе держать в доме мышь?

— Да она не знала…

Они с улыбкой переглянулись.

— Ну ладно, буду в Лондоне — заскочу. — Лайза открыла дверцу, но задержалась на минуту. — У тебя сейчас какие планы? Учти, в Нью-Йорке, когда доедешь, будет полночь.

Не самое подходящее время, чтобы стучаться к чужим людям.

Я заблудилась. Откройте. Скажите, куда я попала.

— Хочешь, ночуй у нас, — предложила Лайза. — Беспокоить никто не станет.

Бланка была тронута. Лайза действительно всего лишь ребенок. Бывают и хуже.

— Пожалуй, просто побуду немного здесь. Прогуляюсь по старым местам.

— Ну, смотри. — Лайза вылезла из машины. — Тогда счастливо, Би-Би.

— Счастливо, Лайза Сью.

Бланка провожала Лайзу глазами, пока та, взбежав по ступенькам, не скрылась в доме. Вечер выдался на редкость темный. Ни звездочки на небе. Или, быть может, их затянуло облаками. Бланка вышла и побрела по дорожке на газон, ведущий к бассейну. Трава под ногами была такая мягкая, что она скинула шлепанцы и на минутку легла в эту траву. По темному небу проплывали серебристые облака. Би-Би, лениво думала Бланка. Мередит позабавило бы прозвище, которым ее наградила Лайза.

Бланка закрыла глаза. Всего на миг — и назад в машину. И тотчас, помимо воли, провалилась в глубокий сон, и опять ей приснилась птица лебедь. Появилась рядом на траве. Во сне Бланка открыла глаза. На этот раз птица сжимала в лапках яйца — лунного цвета и светящиеся, как луна. Бланка встретилась с ней глазами, и хоть одна была женщина, а другая — птица, они понимали друг друга. Не посредством слов, а чутьем, самым нутром.

Не улетай, сказала мысленно Бланка во сне.

Но птица лебедь, раскинув огромные крылья, взлетела вверх, к беззвездному небу. Яйца остались лежать на траве. Бланка понятия не имела, кому они принадлежат. Ее охватило смятение — Что мне теперь с ними делать? Как обращаться? Но приглядевшись, она увидела, что это всего-навсего камни. Белые, идеальной формы. Камни — не более того…

Проснулась Бланка на рассвете, отлежав себе ноги и руки. Вся одежда на ней промокла от росы, в волосы забились травинки. Она встала. С земли поднимался пар. Цвет небес повторял собой жемчуга у нее на шее. Мысли ее возвращались к Джорджу Сноу, сидевшему в заднем ряду на каждом ее выступлении в школе танцев.