Мы стояли возле плиты с недавно высеченной надписью, юное лицо Нильса было невероятно грустным. Мне стало жаль, что я привела его сюда.

— Ты очень любил ее? — спросила я, заранее зная ответ.

— Да, — коротко ответил он.

Выйдя из церкви, я устремила взгляд на окно в башне.

— Она действительно все время проводила в этой комнате?

— Да. Это служило ей… — Он подыскивал точное слово.

— …Убежищем? — подсказала я.

— Возможно. Но скорее, местом, где она чувствовала себя счастливой. Моя бабушка любит сидеть около окна гостиной и шить, Дина — гулять в саду. У меня есть скаковые лошади и машины. А у мамы была башенная комната. Она говорила, что видит из ее окна весь мир.

Я обрадовалась, услышав это. Значит, мое предположение, что Кристина была узницей, ошибочно.

— Нильс, — повинуясь внезапному импульсу начала я, — я знаю, прошло слишком мало времени со дня смерти твоей матери, чтобы твой отец мог жениться вновь, но уверена, что это не единственная причина того, что ты так отвратительно вел себя со мной?

— Отвратительно? — повторил он явно незнакомое ему английское слово. Или он притворялся?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Грубо. Невежливо. А теперь ты вдруг стал таким милым. Что случилось?

— Понимаете, мисс Эмберли, я испытывал неприязнь не к вам лично.

— Но к женщине, которая хотела занять место твоей матери?

— Допустим.

— Тебе следует быть справедливым. Твоему отцу чуть больше сорока. В таком возрасте жизнь еще не заканчивается.

Лицо Нильса изменилось, в нем появился арктический холод.

— Возможно, для него было бы лучше, если бы она закончилась, — сказал он и, резко повернувшись, направился к машине.

Я последовала за ним гораздо медленнее. Мои ноги все еще недостаточно хорошо слушались меня.

— Нильс, ты не можешь говорить такие вещи, не объясняя причин. Как бы ты ни думал, ты говоришь о моем муже.

Он запустил двигатель, казалось, знакомый звук помог ему успокоиться. Когда он заговорил, то уже вполне владел собой.

— Мой отец утверждает, что никогда не вступал с вами в брак. Считайте, что вам повезло. Но почему вы остаетесь здесь, мисс Эмберли? Поверьте, вам следовало бы радоваться своему освобождению. Или вам нужен Монеборг?

Мне захотелось ударить по этому молодому нахальному лицу.

— Это произошло только потому, что я влюбилась в твоего отца. Я даже считала, что по-настоящему люблю его. Все, что мне нужно теперь, это избежать обвинения в двоемужестве в будущем. Впрочем, возможно, твой отец проделывал такой трюк и с другими женщинами?

Нильс порывисто повернулся ко мне.

— Тогда докажите это, мисс Эмберли! Докажите!

Помня о том, что недавно произошло, я попросила Нильса не отвлекаться от вождения и тихо поинтересовалась:

— Почему ты так ненавидишь своего отца?

— Потому что он ненавидит меня.

— Но в чем причина этого?

— В том, что я здоров. В том, что я не унаследовал болезнь Винтеров.

— Нильс! Этого не может быть!

— Но это так. Спросите у бабушки, и она вам подтвердит: причина только в этом.

Услышав новое подтверждение душевного нездоровья Отто, я почувствовала искушение последовать совету и вернуться в Англию, навсегда забыв о моем датском замужестве. Но мое собственное чувство справедливости помогло мне справиться с минутными сомнениями. Мне следовало остаться и добиться расторжения брака. Я никогда не смогу выйти опять замуж, если надо мной будет висеть эта тайна.