— Что еще за колбасу? — напряглась Ольга, почуяв неладное.

— Тебе еще объяснить, о какой колбасе речь? — начала заводиться Генриетта Титовна. — Может, показать, как в духовку втискивать? Ну-ка, как на духу: когда кувыркалась последний раз? Да так, чтоб в небесах летаючи, чтоб искрило, с отрывом, так сказать…

Ольгу словно саму засунули в духовку: залилась краской, как школьница на экзамене. Не сразу нашлась, что ответить:

— Не знаю, прямо так… А чтобы в небесах — так никогда… Ну, вы и спросите тоже!

Врачиха, словно довольствуясь достигнутым эффектом, сняла очки и принялась протирать их полой халата.

— Не боись, нас никто не слышит. Не одна ты такая, у кого-то в титьках уплотнение, у кого — в придатках, у тебя — в матке. Работаешь много, нервничаешь, детки выросли, все понимают, стесняешься, квартирка тесная, не обособишься. И в результате — забываешь, для чего пришла на этот свет. Запамятовала небось, с чего начинать-то?

— Почему это я должна начинать? — обиделась Ольга.

— Вот!!! В этом вся суть и упрятана. А кто же, милочка?! Мужик, что ли? — врачиха сперва ткнула наманикюренным пальцем в обшарпанный потолок, а потом вытаращила глаза так, будто перед ней сидела самка снежного человека. — Пока ждешь, десять раз состариться успеешь! Где ты мужиков-то видела? Они приспособились, им однообразие наскучило, свежесть подавай, остроту ощущений, чтоб поперек традиции. А здоровье — твое, и матка у тебя одна. Второй не будет, как ни тужься. Любовник есть?

— Нет, откуда? — Ольга вздрогнула с непривычки.

— Все оттуда же, — врачиха стрельнула глазами, как бы указывая место, откуда должен был появиться любовник. — Вижу, муженек оргазма не вызывает. В сексшоп заходишь?

Прищурясь, Ольга приложила руки к вискам, с трудом ориентируясь в услышанном:

— Вообще ни разу не была. Даже не знаю, где это…

Видимо, это явилось последней каплей. Генриетта Титовна бросила очки на полировку стола. Они не докатились до края буквально пару сантиметров.

— Нет, ну ты подумай, в чем он перед тобой провинился?!

— Кто? Муж? Секс-шоп? — Ольга растерялась.

— Организм твой, дуреха! Ты за что его так наказываешь? Брехать на людях ты можешь что угодно, а в свою пилотку изволь сервелат завернуть! Гамбургер, хот-дог. Что предпочитаешь, то и воображай, лелей, фантазируй. Или у тебя дома скрытая камера установлена? Боишься, что семья найдет вибратор? Это твое личное дело, твоя жизнь, частная, так сказать! Пора избавляться от комплексов. Ладно, вот тебе направление на УЗИ…

Как оплеванная, она медленно вышла из поликлиники. С ней здоровались знакомые, она отвечала с опозданием, не видя никого из-за стоявших в глазах слез.

Вот, значит, как! Она никого не впускала к себе… в душу. А тут — словно прилюдно грязным бельем потрясли. Ворвались, нарушая запреты. С Аркадием, с мужем, у них давно чисто… деловые отношения. Так сложилось, она думала, по-другому и быть не может.

Правда, есть еще Павел. К нему Ольга и направлялась сейчас, чтобы выплакаться. Он должен ее понять. Настоящий друг. Она не представляла, как между ними могло по-другому все сложиться.

Не грузись, попса!

От грустных мыслей его отвлек остановившийся неподалеку черный «лексус». Вернее, ножка в лакированной туфельке, ступившая на асфальт из проема задней дверцы. Она застыла на секунду, как бы давая себя получше рассмотреть. Аркадий беззастенчиво уставился на нее, совершенно не заботясь о том, как это выглядит со стороны.