Генри Каттнер, Кэтрин Л. Мур. Призрак
Председатель Объединения чуть не свалился с кресла. Щеки его посерели, челюсть отвисла, а суровые голубые глаза за контактными линзами потеряли свою обычную проницательность и стали просто глупыми. Бен Холлидей медленно крутнулся на кресле и уставился на нью-йоркские небоскребы, словно желая убедиться, что все еще живет в двадцать первом веке — золотом веке науки. За окном не было никакой ведьмы на метле. Несколько приободрившись, Холлидей повернулся к прямому седовласому человеку с узкими губами, сидевшему по другую сторону стола. Доктор Элтон Форд не походил на Калиостро, он выглядел тем, кем был на самом деле: величайшим из психологов. — Что вы сказали? — неуверенно переспросил Холлидей. Форд с педантичной точностью соединил кончики пальцев и склонил голову. — Вы же слышали. Все дело в призраках. Вашу антарктическую станцию захватил призрак. — Вы шутите. — В голосе Холлидея звучала надежда. — Я представляю вам свою теорию в наиболее упрощенной форме. Разумеется, я не могу ничего доказать без исследований на месте. — Призраки! Тень улыбки скользнула по губам Форда. — Без белых саванов и звенящих цепей. Этот тип призрака не противоречит логике, мистер Холлидей, и не имеет ничего общего с суевериями. Он мог появиться только в век науки, а для замка Отранто был бы абсурдом. В наши дни вы со своими интеграторами проложили призракам новые пути. Боюсь, если ничего не предпринять, после первого призрака появятся следующие. Я верю в свои силы, в то, что сумею поправить дело и сейчас, и в будущем, но доказать это могу только эмпирически. Я должен уничтожить призрака не с помощью колокольчика, Библии и свечи, а психологическим воздействием. Холлидей никак не мог прийти в себя. — Вы верите в духов? — Со вчерашнего дня я верю в особый вид духов. В принципе, явление это не имеет ничего общего с фольклорными персонажами, однако, оперируя иными данными, мы достигаем тех же результатов, что и авторы страшных историй. Симптомы те же самые. — Не понимаю. — В эпоху волшебства ведьма варила в котле травы, добавляла пару жаб и летучих мышей, и этой микстурой лечила сердечные недуги. Сегодня мы оставляем фауну в покое и лечим сердце наперстянкой. Обалдевший Холлидей покачал головой. — Мистер Форд, признаться, я не знаю, что вам ответить. Должны быть веские причины для таких утверждений… — Уверяю вас, они есть. — Но… — Пожалуйста, выслушайте, — с расстановкой сказал Форд. — С тех пор, как умер Бронсон, вы не можете удержать на своей антарктической станции ни одного оператора. Этот парень — Ларри Крокетт — высидел дольше остальных, но и у него проявляются определенные симптомы: тупая безнадежная депрессия, полная инертность. — Но ведь эта станция — один из главных научных центров мира. Откуда призраки в таком месте? — Мы имеем дело с совершенно новым видом призрака, — объяснил Форд. И в то же время с одним из самых старых. И опаснейшим. Современная наука завершила сегодня полный круг и создала призраков. Мне не остается ничего иного, как отправиться в Антарктиду и попытаться изгнать дьявола. — О, Боже! — сказал Холлидей. Raison d'etre станции был огромный подземный зал, называемый безо всякого уважения Черепом и словно перенесенный сюда из древней истории: Карнака, Вавилона или Ура. Высокий и совершенно пустой, если не считать двойного ряда мощных колонн вдоль стен. Они были сделаны из белой пластмассы, стояли каждая отдельно и достигали в высоту двадцати футов, а в диаметре — шести. |
