Но каким-то образом одним своим появлением эта женщина умудрилась дать нам понять, насколько примитивно и вульгарно все то, чему мы только что искренне радовались. Пойманная своими руками рыба, простенькая коптильня и нарезанная зелень с огорода были ею осмотрены, взвешены и презрительно отвергнуты.
В отличие от нее, муж Любки оглядел наши приготовления к ужину с одобрением и даже с легкой завистью. И враждебность, отразившаяся у него на лице, была совсем иного плана. Напротив, этот бы и сам не отказался посидеть вот так у мангала. Вместо нас. И его можно было понять: этот дом и все, что находилось в нем и возле него, было приобретено или сделано его собственными руками. Но мужчина взял себя в руки и, кивнув всем нам, сказал:
— Здравствуй, Люба.
Любка в ответ лишь холодно кивнула, молча продолжая сверлить взглядом мужа и его спутницу.
— Виктор, — представился нам мужчина. — Хозяин всего этого.
И он широко обвел дом, пристройки, сад и огород.
— Бывший хозяин! — резко заметила Любка. — И чего ты приперся?
— Как не стыдно! Неужели ты прогонишь меня? — усмехнулся мужчина. — Как ни крути, а мы с тобой не чужие люди.
— Мне помнится, при разводе ты говорил совсем иначе, — хмыкнула Любка. — Тогда я была тебе духовно чужда и никогда не понимала тебя и вообще никогда не устраивала, и терпел ты меня исключительно из жалости.
— Ты не больно-то нагличай! — разозлился Виктор. — Дом — мой. И земля — тоже моя. Я тебе подарил, я могу и отнять.
— А вот и нет!
— Да!
— Нет, я ходила к юристу. Он четко мне сказал: что подарено, обратной силы не имеет!
— Это дом мой! — резко произнес Виктор. — Ты к нему не имеешь никакого отношения!
— Поздно спохватился! Раньше об этом нужно было думать! — вспыхнула Любка. — И вообще, Виктор, ты у меня десять лет жизни украл, а я у тебя только дом забрала. И ты еще права свои на него качаешь! Нехорошо!
— И когда же я их у тебя украл? Когда ты за мои деньги со своими поблядушками-подружками по дискотекам скакала? Или когда целыми днями баклуши дома била? Ни обеда толком приготовить не умела, ни пол помыть. Если бы не твоя мать, давно бы тебя взашей прогнал!
— Так что же сразу не прогнал? — подбоченилась Любка.
Виктор тоже набычился и угрюмо уставился на бывшую жену, которая явно не собиралась ему уступать. И тут неожиданно подала голос его спутница.
— Витя, — звенящим, как колокольчик, голосом, в котором слышался мягкий укор, обратилась она к мужу: — Ты же мне обещал, что не будешь волноваться!
— Волноваться! — заорала Любка, окончательно выведенная из себя этой притворюшей, которая небось сама притащила сюда мужика да еще накрутила его перед этим, а теперь изображала, что она вовсе и не хотела этого. — Волноваться! Как бы не так! И не хрен было вам сюда припираться, тогда и для волнений бы повода не нашлось! Вы что двое думаете, если я одна, то за меня и постоять некому? Да чтобы вы знали — дом уже продан!
— Что?! — дружно воскликнули Виктор и Любима, причем их лица побледнели совершенно одинаково. — Как продан? Кому?
— Вот им! — мотнула головой Любка в нашу сторону. — Они купили!
— Ты не имеешь права! — неожиданно тонко взвизгнула Любима, причем из ее глаз выплеснулась настоящая ненависть. — Девка!
— Если я девка, так ты просто старуха! — крикнула Любка. — И убирайтесь отсюда!
— Да, — неожиданно подал голос Прапор. |