Питт грустно улыбнулся уголками губ, сделал нечто вроде поклона, развернулся и вышел из комнаты. Шарлотта слышала, как Мэддок открыл и закрыл входную дверь.

У нее подогнулись колени, и она шлепнулась на диван. Слезы бежали по ее лицу.

Когда Доминик вернулся вечером домой, Шарлотта не могла смотреть ему в глаза. Во время обеда Сара также сидела молча. Эмили развлекалась где-то с Джорджем Эшвордом и его друзьями. Бабушка произносила очередной монолог о падении нравов. Эдвард и Кэролайн поддерживали остатки прежнего разговора, который никто не слушал.

В конце концов Сара сказала, что у нее разболелась голова, и ушла к себе в спальню. Мама проводила бабушку наверх, чтобы почитать ей, а папа отправился в кабинет курить и писать письма. В гостиной остались лишь Доминик и Шарлотта. Наступила ситуация, которой Шарлотта опасалась, но которая также предоставляла возможность обсудить проблемы с глазу на глаз. Реальность, возможно, не так плоха, как ее рисуют страхи.

Она подождала несколько минут после того, как все ушли. Затем посмотрела на Доминика, беспокоясь, что, если она сейчас не заговорит, он тоже может уйти.

— Доминик…

Он повернулся и взглянул на нее.

Они остались наедине. Все его внимание сосредоточено на ней. Взгляд темных глаз, немного обеспокоенный, был обращен к ней. Он переворачивал ее сердце. Но все, о чем она могла думать, — это Лили Митчелл… и Сара, там, наверху, переживающая из-за всяких пустяков, когда было нечто, о чем она даже не предполагала… Или предполагала? И Питт… Мысленно Шарлотта представила себе его лицо, светлые проникновенные глаза… Она встряхнулась. Мысль была абсурдной.

— Да? — отозвался Доминик.

Шарлотте всегда не хватало такта. Она не умела достигать цели окольным путем. Мама разбиралась в этом гораздо лучше.

— Тебе нравилась Лили? — спросила она.

Доминик поморщился от удивления:

— Служанка Лили? Лили Митчелл?

— Да.

— Нравилась ли она мне? — повторил он недоверчиво.

— Да, нравилась ли она тебе? Пожалуйста, ответь мне честно. Это важно.

Это было действительно важно, хотя Шарлотта не знала, какой ответ хотела бы получить. Мысль о том, что Доминик был неравнодушен к Лили, была слишком болезненной, а подозрение, что он просто использовал ее, — еще хуже. Это гнуснее, подлее и во многом гораздо оскорбительнее.

Лицо его побледнело.

— Да, она мне нравилась, достаточно сильно. Она была смешным маленьким созданием. Рассказывала о деревне, где она выросла… Почему ты спрашиваешь? Ты хочешь что-то сделать для нее? Она была сиротой, ты знаешь? Думаю, незаконнорожденной. У нее не осталось семьи.

— Нет, я не собиралась ничего делать, — сказала Шарлотта довольно резко. Она не знала, что Лили была сиротой. Девушка жила в их доме все эти годы, и, несмотря на то, что Шарлотту интересовало буквально все вокруг, Лили для нее как бы не существовала. Был ли Доминик хуже нее? — Я хотела знать из-за тебя.

— Из-за меня?

Она ошибалась или цвет его лица действительно изменился?

— Да.

Теперь уже нет причины лгать, пытаться увильнуть. Доминик внимательно смотрел на нее. Почему ей так хотелось дотронуться до него теперь? Чтобы увериться в том, что это тот же человек, Доминик, которого она любила всю свою взрослую жизнь? Или она чувствовала что-то вроде жалости?

— Я не понимаю тебя, — медленно сказал он.

Шарлотта открыто посмотрела ему в глаза, о чем не могла даже помыслить еще месяц назад.