Шарлотта вздрогнула. В рамках такой философии идея успокоения выглядела для нее ужасной. У нее в голове постоянно витали мысли, которых она стыдилась, — страсти, желания, мечты… она не хотела, чтобы кто-то знал о них. И так как она сама нуждалась в прощении, то всегда была готова простить других.

— Но если это только мысли, которые контролируются человеком, — она не была уверена в том, что говорит, — а не дела, выросшие из этих мыслей…

Неожиданно Марта подняла голову. Ее лицо было абсолютно белым, челюсти сжаты. Когда она заговорила, голос был хриплый, как будто он не был полностью подвластен ей.

— Всякий грех есть грех, моя дорогая. Мысль ведет к желанию, а желание — к действию. Поэтому сама мысль греховна и должна быть выкорчевана, как ядовитый сорняк, который вырастет и задушит семена слова Господнего в вас. Если твой правый глаз соблазняет тебя, вырви его. Лучше отрубить конечность, чем все тело будет заражено и сгорит в геенне огненной.

— Я… я не думала об этом таким образом.

Шарлотта заикалась. Ее смущал накал в голосе Марты, страсть, которую она почувствовала в ее словах. Она почти осязаемо ощущала некую затаенную боль, которая заполнила комнату. Это было что-то за пределами ее опыта. Шарлотта испугалась, потому что не знала, как успокоить Марту.

— Вы должны, — убежденно сказала миссис Преббл. — Вот так и есть. Грех, когда-либо совершенный, проникает глубоко в наши сердца и умы. Дьявол пытается забрать нас к себе, ищет уязвимые места в нас, чтобы управлять нами. Он умнее, чем мы, и он никогда не спит. Запомните это, Шарлотта! Всегда будьте начеку. Молитесь постоянно за спасительное благоволение нашего Избавителя, чтобы показал он нам дьявола при ярком свете, чтобы вы могли узнавать его и изгонять его из вашего тела, уничтожать его влияние и оставаться чистой. — Она вдруг остановилась и стала рассматривать свои руки, лежащие у нее на коленях. — Я благословлена Божьим человеком в моем доме. Бог был чрезвычайно милостив ко мне, Он указал мне путь к спасению и избавлению от всех моих слабостей. Я не уверена, что заслуживаю такой благодати…

— Будет, будет, моя дорогая. — Викарий положил руку ей на плечо. — Я уверен, в конечном счете мы все получим благословение соответственно нашим заслугам. Не терзайте себя. Бог создал женщин для того, чтобы они прислуживали Его слугам, и вы отлично исполняли свой долг. Вы никогда не прекращали трудиться для бедных и несчастных. Я уверен, это не останется незамеченным на небесах.

— Это не останется незамеченным и на земле тоже, — быстро сказала Шарлотта. — Сара всегда говорила, какое замечательное дело вы делаете. — Она снова почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза при упоминании имени Сары. Больше всего ей не хотелось разрыдаться перед викарием.

— Сара…

Выражение лица Марты на мгновение неописуемо изменилось. Казалось, она борется с какой-то внутренней мукой. Было видно, какие усилия ей требовались, чтобы контролировать себя. Невыносимая жалость охватила Шарлотту в эти мгновения.

— Я уверена, она сейчас покоится в лучшем мире. — Девушка обняла Марту, забыв о своем собственном горе и пытаясь успокоить другую женщину. — Если все, что нам говорили о небесах, правда, то мы не должны горевать о ней, а только о себе, потому что нам ее очень не хватает.

— Небеса? — повторила Марта. — Боже, будь милостив и прости все грехи ее, и помни только благодеяния ее, и очисти ее в крови Христовой.

— Аминь, — громко и высокопарно произнес викарий. — Теперь, моя дорогая мисс Эллисон, мы вынуждены оставить вас в раздумьях и уединенности, которая, несомненно, вам потребуется.