— О, я полностью согласна с вами, миссис Преббл, — сказала Сара тоном, полным энтузиазма. — И я уверена, что вся наша община рада иметь такого лидера, как вы. Я обещаю вам, что мы все будем там.

— Дорогая моя, ты можешь обещать за себя, — поспешно добавила Кэролайн, — не стоит говорить за других. Я, конечно, приду, но мы не можем говорить за Эмили или Шарлотту. Мне кажется, у Шарлотты что-то уже назначено на это время. — А если нет, то Кэролайн что-нибудь придумает для нее. Пусть вечер будет скучным и обойдется без бедствия, которое Шарлотта может вызвать несколькими своими невинными репликами.

Они все устремили взоры на Эмили, которая широко раскрыла глаза с невинным видом.

— Когда, вы сказали, произойдет это событие, миссис Преббл?

— В пятницу на следующей неделе, вечером, в церкви.

Лицо Эмили вытянулось.

— О, как жалко. Я обещала подруге, что навещу пожилую родственницу вместе с ней. Вы понимаете, конечно, что она не может выходить из дома одна. А визиты так много значат для пожилого человека… Особенно когда он не в лучшем состоянии здоровья.

«Эмили, ты врунья, — подумала Кэролайн. — Боюсь, как бы это не отразилось на твоем лице». Но она должна была признать, что, хотя это и была ложь, Эмили произнесла ее необычайно хорошо.

Визит продолжался. Скучный, зачастую бессмысленный разговор, прекрасный чай, горячий и ароматный, немного клейкие пирожные. И каждый надеялся, что викарий не придет.

Они возвращались домой вместе. Сара и Эмили болтали друг с другом; Сара больше, Эмили казалась какой-то потерянной. Кэролайн шла на шаг или два позади них, продолжая думать о Марте Преббл. Каким характером должна обладать женщина, чтобы жить с викарием? Может быть, он был другим в дни своей молодости? Бог знает. Эдвард иногда достаточно занудлив; возможно, все мужчины такие. Но викарий, определенно, хуже. Кэролайн часто хотелось посмеяться над Эдвардом и даже над Домиником, но ей не хватало смелости. Марта тоже хочет смеяться? Она не могла представить себе лицо Марты смеющимся. Фактически, чем больше она думала об этом, тем больше представляла себе это лицо страдальческим. Крепкие, выдающиеся скулы, выражающее глубокие чувства неспокойное, немирное лицо…

Месяц спустя после этих событий остались только неприятные, раздражающие воспоминания. Шарлотта была довольна тем, что ее отстранили от посещений дома Пребблов; она сознавала, что могла бы сказать нечто, способное вызвать неприятные чувства у окружающих… конечно, не намеренно.

Вечером было холодно и ветрено, что необычно для августа. Мама, Сара и Эмили ушли в церковь помогать миссис Преббл в делах благотворительности. Так как Марта немного приболела — ее мучила летняя простуда, — необходимо, чтобы такие прихожане, как мама, способные организовать людей, проследили за приготовлением пищи, чтобы все было сделано аккуратно и вовремя. И снова Шарлотту оставили дома по причине вполне натуральной головной боли.

Девушка решила, что головная боль вызвана давящей штормовой погодой, и открыла двери в сад, дабы позволить свежему воздуху войти внутрь. Это сработало на удивление хорошо, и к девяти часам она чувствовала себя много лучше.

В десять Шарлотта закрыла двери, потому что стало темно. По мере того как темнота вторгалась в комнату, она чувствовала себя все более уязвимой, вспоминая, что сад отделяет от улицы только тонкая стена из роз.