Миссис Лессинг не могла говорить. Ее глаза широко раскрылись от удивления, затем в них мелькнула надежда. Она разрыдалась и уткнула лицо в плечо Кэролайн. Та обняла ее, прижала крепче к себе и держала, трогая выбившиеся из прически пряди, приглаживала их, как будто это имело какое-то значение.

Шарлотта чувствовала, что вот-вот заплачет от жалости. Она вспомнила, когда в последний раз видела Верити. Шарлотта была тогда слишком резка с ней и собиралась извиниться. Теперь это будет невозможно.

— Я хотела бы остаться с вами, миссис Лессинг, — сказала она. — Я очень любила Верити. Пожалуйста, позвольте мне помочь. У вас будет много дел. Вы не должны делать это одна. И я знаю, у мистера Лессинга много… обязанностей, которые нельзя оставить невыполненными.

Только через несколько минут миссис Лессинг смогла контролировать себя. Она повернулась к Шарлотте, все еще борясь с собой, чтобы сдержать слезы и не плакать, но не стыдясь своего горя.

— Спасибо, Шарлотта. Пожалуйста… пожалуйста, останься!

Уже все было сказано между ними. Шарлотта не хотела оставлять миссис Лессинг одну ни на минуту, и осталась, когда все уехали. Было обговорено, что через час или два Мэддок привезет ей коробку с платьями и туалетными принадлежностями.

Был очень тяжелый день. Так как мистер Лессинг служил пономарем в церкви, у него были обязанности, которые удерживали его вне дома большую часть времени, и поэтому Шарлотта, оставшись с миссис Лессинг, должна была встречать визитеров, приходивших, чтобы выразить соболезнования. Разговоры были недолгими; повторялись одни и те же слова, выражающие шок и сострадание. Все говорили о том, как они любили Верити, и все приходили в ужас от того, что может произойти дальше.

Естественно, пришел викарий — то, чего Шарлотта опасалась, но знала, что это неизбежно. Очевидно, он был тут вчера вечером, когда новость услышали в первый раз, и сегодня вечером он пришел опять, приведя с собой Марту. Служанка открыла дверь, Шарлотта приняла их в гостиной. Миссис Лессинг наконец-то согласилась немного отдохнуть и уснула в своей спальне.

— Ах, мисс Эллисон! — Викарий посмотрел на нее с удивлением. — Вы тоже нанесли визит бедной миссис Лессинг? Это очень хорошо с вашей стороны. Теперь вы спокойно можете уйти. Мы здесь, чтобы направить и успокоить ее в этот трудный час. Бог дает, и Бог отбирает.

— Нет, я не наношу визит миссис Лессинг, — ответила Шарлотта несколько резко. — Я остаюсь здесь, чтобы помочь ей, насколько смогу. Тут должно быть сделано много работы…

— Я уверен, мы справимся с ней. — Было очевидно, что викарий не одобряет ее, возможно, из-за ее тона. — Я больше привык к таким условиям, чем вы в ваши юные годы. Это мое призвание в жизни — успокаивать страждущих и скорбеть со скорбящими.

— Я сомневаюсь, что у вас останется время на домашние заботы, викарий. — Шарлотта не уступала своих позиций. — Как вы сказали, вы будете заняты устройством похорон. И так как это ваше призвание — успокаивать страждущих, у вас есть другие прихожане, которые нуждаются в вашем времени. Я думаю, что миссис Абернази все еще нуждается.

Краешком глаза она видела белое лицо Марты, еще более бледное из-за контраста с черными, глубоко запавшими глазами и такими же черными бровями. Бедная женщина, казалось, готова упасть в обморок, несмотря на широкие плечи и солидное телосложение.

— Пожалуйста, сядьте. — Шарлотта подтолкнула к ней кресло. — Вы, должно быть, ужасно устали. Вы не спали всю ночь?

Марта кивнула и утонула в кресле.

— Вы очень добрая женщина, — сказала она слегка дрожащим голосом.