— Нет, просто так. Спокойной ночи, мисс Эллисон. Благодарю вас за помощь.

— Спокойной ночи, инспектор Питт.

Шарлотта вернулась от Лессингов через неделю после того, как прошли похороны. Ей запретил ходить одной не только Питт, но также и папа. Она очень обрадовалась, когда Доминик приехал на извозчике, чтобы забрать ее.

Даже похороны и их окончание, черные одежды и душераздирающее горе миссис Лессинг не смогли омрачить удовольствия от встречи с Домиником, удовольствия быть наедине с ним. Когда их взгляды встречались, Шарлотте казалось, будто он физически прикасается к ней. Его улыбка согревала ее, растапливая холодный страх и безнадежность. Она сидела в экипаже рядом с ним, и на какой-то момент все вокруг исчезло; не было ни прошлого, ни будущего.

Они вели тривиальный разговор, но это ее не волновало. Быть с ним — вот что было важным, как и то, что все его внимание обращено только на нее.

Извозчик разгрузил коробку, Мэддок отнес ее в дом. Шарлотта последовала за ним под руку с Домиником. Это было изумительное чувство.

Но чувство это рухнуло, как только они вошли в гостиную. Сара посмотрела на них с дивана, на котором она сидела и шила. Ее лицо потемнело, едва она увидела их.

— Ты входишь не на бал, Шарлотта, — сказала она мрачным тоном. — Тебе не нужна такая поддержка, если только ты не собираешься падать в обморок!

Эмили сидела за пианино и смотрела на свои руки. Ее лицо постепенно становилось красным от неловкости положения.

Шарлотта онемела, замерла. Ее рука, несмотря на теплоту и близость Доминика, вдруг похолодела и потеряла чувствительность.

Возможно, она держалась слишком близко к нему… она не могла отрицать этого, так как делала это бессознательно. Теперь Шарлотта чувствовала себя очень неловко и виновато. Она попыталась освободить руку, но Доминик продолжал крепко держать ее.

— Сара, — нахмурился он, — Шарлотта только что вернулась домой после утомительных благотворительных обязанностей. Неужели ты не хотела бы, чтобы я оказал ей поддержку?

— Я бы хотела, чтобы ты приветствовал ее подобающе. — Сара сердилась, и ее голос звучал громко и уверенно. — Но не входить в дом, прижимаясь друг к другу!

Шарлотта осторожно высвободилась, ее лицо горело.

— Я извиняюсь за то, что обидела тебя, Сара, но это было не более чем радостное чувство возвращения домой. До того, как ты заговорила об этом.

— А после того, как я заговорила, чем это стало? — резко спросила Сара.

— Ты определенно испортила мне эту радость. — Теперь и Шарлотта начала сердиться. Это несправедливо. Ее, может быть, даже легкомысленное поведение не заслуживало такой критики, особенно высказанной публично.

— Ты была всего лишь за углом, — заметила Сара. — Не в Австралии.

— Она оставалась с миссис Лессинг, чтобы помочь ей пройти через труднейшие испытания. Это был акт величайшего благородства. — Доминик тоже начал сердиться. — Это не могло быть легким или приятным при данных обстоятельствах.

Сара зло смотрела на него.

— Я отлично знаю, где она была. И не нужно так ханжески рассуждать об этом. Это благородно, конечно, но едва ли она такая святая, как ты нам хочешь представить.

Шарлотта не могла ничего понять. Она посмотрела на лицо Сары. На нем отражалась ненависть. Она отвернулась, чувствуя боль и потрясение. Эмили не встречалась с ней взглядом. Шарлотта снова повернулась к Доминику.

— Правильно! — Сара встала. — Смотри на Доминика! Именно этого я и ожидала, только ты делала это за моей спиной!

Шарлотта почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, даже к бровям, потому что она любила Доминика, всегда любила его… но она покраснела из-за своих мыслей, не из-за дел.