— Сара, я не знаю, что ты тут без меня придумала, но если это что-то неподобающее… если ты думаешь, я повела себя нечестно или несправедливо по отношению к тебе, то ты не права и твои обвинения не делают тебе чести. Это неправда, и ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы верить мне, прежде чем бросаться обвинениями.

— Я думала, что знала! Но только теперь поняла, как слепа была раньше, пока ты занималась благотворительностью для миссис Лессинг… Ты настоящая ханжа, Шарлотта! Я даже никогда не подозревала…

— И ты была права. — Шарлотта услышала свой собственный голос, как бы приходящий издалека. — Нечего подозревать. Ты именно сейчас не права, не раньше.

Она почувствовала, как Доминик взял ее за руку снова, захотела освободить ладонь, но он держал ее крепко.

— Сара, — тихо сказал он, — я не знаю, что ты тут навоображала, и не желаю знать. Но ты должна извиниться перед Шарлоттой за свои подозрения и за то, что ты высказала их вслух здесь.

Она открыто посмотрела ему в лицо, губы искривились в отвращении:

— Не лги мне, Доминик. Я знаю, а не предполагаю.

Его лицо ничего не выражало, кроме удивления.

— Знаешь что? Здесь нечего знать!

— Я знаю, Доминик. Эмили сказала мне.

В первый раз в жизни Шарлотта увидела Доминика по-настоящему сердитым. Эмили испугалась. Испугалась до такой степени, что не могла двигаться.

— Эмили?

— Ни к чему обращаться к ней или пытаться запугать ее, — заступилась Сара за сестру.

— Запугать Эмили? — Доминика это развлекло, его брови от удивления поползли вверх. — Никто никогда не мог испугать ее! Это невозможно.

— Не пытайся шутить, — парировала Сара.

Шарлотту они больше не интересовали. Она смотрела на Эмили. Та приподняла подбородок.

— Ты рассказала инспектору Питту о Джордже и Хлое Абернази, — сказала она слегка дрожащим голосом.

— Потому что я боялась за тебя! — защищалась Шарлотта, хотя и чувствовала себя виноватой. Она знала, что Эмили рассматривала это как предательство, и как бы мало это ни значило для Шарлотты, чувство вины оставалось.

— Боялась чего? Что я могу выйти замуж за Джорджа и оставлю тебя здесь одну-единственную незамужнюю? — Эмили закрыла глаза, лицо было абсолютно белым. — Прости меня… Этого не стоило говорить…

— Я подумала, что он, возможно, убил Хлою, ты однажды скажешь ему об этом, и тогда он должен будет убить тебя, — сказала Шарлотта. Сейчас для нее ничто не имело значения — ни любовь к Доминику, ни то, что здесь говорилось.

— Ты не права, — тихо сказала Эмили. Ее глаза еще были закрыты. — У Джорджа есть недостатки. Недостатки, с которыми ты, наверное, не ужилась бы, но не те, которые ты себе вообразила. Ты полагаешь, я могла бы выйти замуж за человека, способного на убийство?

— Нет. Я думала, ты бы узнала об этом позже, и по этой причине он бы убил тебя тоже.

— Ты его настолько ненавидишь?

— Мне нет до него дела! — сказала Шарлотта раздраженным тоном, почти крича. — Я думала о тебе.

Эмили ничего не ответила.

Доминик все еще сердился:

— Так ты рассердилась на Шарлотту и наговорила на нее Саре, чтобы отомстить?

Лицо Эмили напряглось. Она выглядела очень юно, а теперь еще и очень пристыженно.

— Я не должна была говорить ей, — призналась она, глядя на Доминика.

— Тогда извинись, и забудем об этом, — потребовал он.

Эмили расслабилась.