И я проснулась. Все было по-прежнему. Стерильность палаты, в окно которой светило ненавистное мне солнце. Палата была пуста. Я долго лежала и обдумывала странный сон, а в постели спрятался комочек бумаги — упаковка от таблеток. Они не подействовали. А должны были? Плечо под повязкой молчало, рука тоже. Я хотелa нажать кнопку вызова дежурной медсестры, но дверь открылась сама и на пороге появилась психолог. Она сказала, и что у нее есть кое-что для меня и положила на стол мой фонарик и телефон(!). Я не показывала виду, о том, что взволнована и о том, что не ожидала его увидеть. Мы мило беседовали. И я уверенно твердила о том, как падал вертолет, и как мне было больно, а она что-то писала. Она пыталась выяснить помню ли я еще что-то. Я ответила: «Закат был очень красивый». Она попрощалась и вышла.

А я посмотрела на мобильник и подумала, что, наверное, выронила его у вертолета. Я полазила по своим папкам, но ничего не нашла, ни следа от видеозаписей — все стерто. Я положила его рядом с собой. А потом меня осенило. И я стала перебирать адресную книгу. Но никаких новых добавлений в ней не было. Ничего не изменилось и в сообщениях. Я почти поверила, я почти обрадовалась… Я бросила его на кровать снова, и взгляд мой упал на фонарик. Ловко раскрутила его и на мою ладонь выпал сухой цветок… Бутон производил жалкое впечатление какого-то черного сморщенного насекомого. Я бережно положила его на стол, долго смотрела, а потом задремала.

Когда я проснулась, в палате царил полумрак. Ну наконец-то догадались! Я подняла глаза и увидела темные лепестки цветка, унизанные тонким, давно забытым людьми, ароматом. Я, наверное, первая среди живущих, кто, спустя столько лет, снова вдыхает его сладковатые ноты нежности...

— Какая красота, — шептала я, касаясь пальцами шелковых лепестков. — Жаль, что я не знаю, как тебя назвать…

И тьма мне ответила:

— Роза.

Часть вторая. Расплата

Ненавижу людей, не умеющих прощать.

Я лежала на диване и смотрела в потолок. Я не хочу так жить. Три месяца равнодушия. Три месяца бессмысленности. Я ничего не хочу. Ни есть. Ни пить. Не спать. Мне ничего не нужно. Я закрыла глаза сгибом локтя. У меня нет сил, чтобы встать. День за днем, медленно-медленно, скользит печаль. А потом, в интернете, объявление. Заполненная форма и собранные рекомендации. Нет. Точно не пройду. Просто не подойду. У меня не хватит опыта. Зачем им студентка? Зачем им человек, который ничего из себя не представляет? Ни наград, ни благодарностей, ни особых заслуг. Ни-че-го. И телефонный звонок. Тревожная трель:

— Алло, Герус, Наора Герус?

— Да.

— Приезжайте. Вы нам подходите.

— Надеюсь, вам помогли мои рекомендации? — старый профессор сидел за своим рабочим столом, а я стояла у окна.

— Да. — я просто смотрела в одну точку. На синий купол какого-то торгового центра.

— Я очень рад. После того, что показали по новостям — вы популярная личность. — профессор улыбнулся.

— Не надо об этом. Вам подошли все те данные, что я смогла вам достать?

— Да, конечно...  Я чуть не слег с инсультом после этого эпизода.

— Простите, что заставила вас поволноваться. — я чувствовала неловкость.

— Да. От вас там ничего не зависело... Почему вы хотите вернуться туда? Вас там кто-то ждет? — он хитро улыбнулся.

— Не знаю.

Профессор молчал, я тоже.