— Попробую, — сказал я без особого энтузиазма.

— А еще кто-нибудь боится? — спросил он.

— Рита очень испугалась в ту ночь, когда произошло убийство. Но это понятно — она наткнулась на труп. Любая женщина испугалась бы на ее месте.

— И это все?

— Насколько мне известно, это все. А почему ты спрашиваешь? Кто еще боится?

— Мардж Хогланд. Разве ты не заметил, что с того момента, как было совершено убийство, она сама не своя от страха?

Я покачал головой и сказал:

— Теперь-то я вижу, что в ее поведении есть что-то странное. А Хоги?

— Хоги не боится ни бога, ни черта.

— Он-то не боится. Но, может быть, Мардж боится Хоги. В последнее время он слишком много пьет.

— Но никогда не теряет головы. Он умеет пить. Проблема Мардж заключается не в этом: он никогда не был с ней жесток ни в пьяном, ни в трезвом виде. Кроме того…

— Что?

— Мардж не стала бы его бояться: она слишком в него влюблена. Она бросилась бы за него в огонь, если бы он попросил.

— А скажи-ка, кто-нибудь ходил с Кэри посмотреть на Моута, когда мы вернулись из леса? — спросил я.

— Я сам ходил туда вместе с Кэри. Мы посадили его в такси и отправили в отель. Он уже проснулся, но не успел протрезветь.

После его слов я успокоился. Значит, с карликом ничего страшного не случилось.

— Хочешь еще пивка? — предложил я. Конечно, он хотел. Но на этот раз я составил ему компанию. На этом, однако, мы решили остановиться. Нам обоим хотелось поскорее вернуться домой.

Глава 8

Дядя Эм оказался прав в своих предсказаниях: первым человеком, которого мы встретили, вернувшись утром на ярмарку, был Армин Вейс. Мы переодевались, когда кто-то прокричал:

— Черт побери, как можно постучать в дверь палатки?

Это был Вейс.

Он присел на один из складных стульев и стал подробно расспрашивать о том, что нам известно об истории с шимпанзе. Разумеется, мы ему все рассказали. Он уже успел переговорить с Хоги и с Мардж и знал факты, но ему хотелось их проверить — ведь мы могли кое-что добавить. Особенно его интересовало, как обезьяне удалось выйти из клетки. Теперь я поздравлял себя с тем, что успел осмотреть клетку, и выложил ему свои соображения.

Он сразу же заявил, что никто не видел, как он вошел в нашу палатку, поэтому он мог оставаться у нас сколько ему заблагорассудится. И действительно, он не торопился уходить. В Цинциннати дела у него зашли в тупик. Ему удалось выяснить довольно подробно, кем был убитый карлик Лон Стаффолд. Но он ничего не знал о том, кто завлек карлика в «Хобарт-шоу» — так назывался наш цирк. Он казался сбитым с толку и клял себя за бездарность. Правда, вскоре он нашел себе оправдание.

— Черт побери, ведь это переходит все границы! Если взять любое другое убийство, так там хотя он обстановка неизменна. А тут убийство совершается в Эвансвилле, а потом весь этот базар переезжает в Саут-Бенд и Форт Вэйн. Значит, и вероятный преступник, и все замешанные лица тоже снимаются с места. Попробуй тут что-нибудь выяснить! Куда вы направляетесь после Форт Вэйна?

— В Милуоки.

Он выругался.

— Слава богу, мне хотя бы оплачивают расходы на бензин. Скажи, Эд, если отбросить этот случай с шимпанзе, больше не произошло ничего экстраординарного?

Тут я рассказал ему о паническом страхе Великана Моута и описал ночь, когда мы охотились за пропавшей обезьяной.

— Может быть, здесь и кроется какая-то тайна. Но вполне вероятно, что он просто испугался сбежавшей обезьяны. Однако я припоминаю, что, когда я его допрашивал после убийства, у него был подавленный вид.