– А что сказал врач? – спросил Хэвершем, чтобы не дать Саре уйти в свои печальные мысли. – Он надеется… или?..

Сара молча пожала плечами, и Хэвершем, поспешно отставив кубок, порывисто взял ее руки в свои.

– Скажи, Сара, что ты будешь делать, если Эдвард умрет?

– Оба они подумали о том, что тогда она наконец будет свободна.

Сара покачала головой:

– Не знаю. Наверное, просто жить. С начала, с самого начала… – Она несмело улыбнулась. – Жить, дышать, наслаждаться свободой. Я перестану бояться, забуду про слезы. Я буду надеяться, что случится что‑нибудь хорошее и в моей жизни.

Она и в самом деле еще не знала, как будет жить. Освобождение всегда казалось ей несбыточной мечтой. Только собственной смерти Сара ждала как избавления – это казалось ей самым вероятным исходом, – и теперь она растерялась. Может, если после смерти Эдварда останутся какие‑нибудь деньги, она купит крошечный домик или ферму и станет жить в нем тихо и спокойно… Ничего иного ей просто в голову не приходило. Эдвард вытравил, убил в ней все, в том числе и способность мечтать, смотреть в будущее с надеждой. В последние годы ее единственным желанием было умереть, потому что иного способа избавиться от мужа Сара просто не знала. И только сейчас в ней начали оживать робкие надежды на новую жизнь.

– Хочешь уехать со мной?

Неожиданный вопрос Хэвершема так потряс ее, что Сара не сразу нашлась, что ответить. Вот уже несколько лет они не заговаривали о подобных вещах, поскольку это было небезопасно; оба могли легко потерять власть над собой, и тогда – жди беды. Сара сама запретила Хэвершему говорить с ней о любви, и, хотя он никогда не нарушал данного слова, Сара даже успокоилась, когда он женился на Элис. И вот теперь все начиналось сначала…

– Не говори так, – тихо сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно тверже. – У тебя есть жена и твои дочери. Не хочешь же ты сказать, что готов бросить их и бежать со мной неведомо куда?

Но именно это он и хотел сделать. По словам Хэвершема, он всегда этого хотел. Элис – его бедная маленькая жена – так мало значила для него! Он и женился‑то на ней только потому, что знал: он никогда не получит Сару. Но теперь… теперь, когда все может измениться и у них появится шанс быть вместе… Если Эдвард умрет…

Хэвершем не мог даже представить себе, что он может потерять Сару во второй раз.

– Даже не думай об этом, – твердо сказала Сара. Честь по‑прежнему значила для нее многое, если не все. Хэвершем же порой вел себя так, словно он был незрелым подростком. И это было, в общем‑то, понятно. У него никогда не было ни графского титула, ни малейшей надежды его получить, и это наложило на него определенный отпечаток – титул ко многому обязывал своего обладателя. К тому же, если не считать приданого жены, у Хэвершема почти не было наличных денег.

– А что будет с тобой, если он выживет? – спросил он, отворачиваясь от зыбкого пламени свечи.

– Тогда умру я, – без колебаний ответила Сара. – И я буду молить бога, чтобы это произошло как можно скорее.

– Я не хочу! – в отчаянии воскликнул Хэвершем. – Я не хочу, чтобы ты умирала! И жить без тебя я тоже не хочу. Я не могу видеть, как день за днем он губит тебя. О господи, если бы ты знала, как я ненавижу его за это!

Но Сара знала, что у него есть и другие причины ненавидеть Эдварда, который едва ли не с самого рождения Хэвершема делал все, что было в его силах, чтобы испортить жизнь брату. Свою роль сыграла тут и двадцатипятилетняя разница в возрасте, и то, что Хэвершем был сыном нелюбимой мачехи Эдварда.

– Давай убежим! – снова повторил Хэвершем, наклоняясь вперед, и Сара подумала, что это бренди ударило ему в голову.