– Может быть, в Бостон, – сказал он неуверенно. – Все‑таки это мой родной город.

Родители Чарли умерли довольно давно, друзья и товарищи детских игр разъехались, а с теми, кто остался, он не встречался вот уже бог знает сколько времени. Да ему и не хотелось никого видеть – непременно пришлось бы отвечать на вопросы «Как ты?» да «Как дела?», а что Он мог рассказать? Что жена от него ушла и что он практически остался без работы? Нет, в родной город ему явно незачем возвращаться.

Лучше уж отправиться туда, где его никто не знает.

Пожалуй, неожиданно подумал Чарли, ему стоит отправиться на недельку‑другую в Вермонт – покататься на лыжах с гор, потом немного попутешествовать по югу и Западному побережью, а потом через месяц‑другой он наведается в Лондон. Когда он немного придет в себя, вот тогда и придет время принимать важные решения.

Он подумал о приближающихся рождественских праздниках. У него не было никаких планов на предстоящую неделю, он был абсолютно свободен и мог поступать так, как ему заблагорассудится. На его счету в банке было достаточно денег, а вместе с содержанием, которое Уиттакер и Джонс готовы были ему выплачивать, он мог ни о чем не беспокоиться по крайней мере в первое время. Чарли даже мог позволить себе поехать кататься на лыжах не в Вермонт, а в Швейцарию или во Францию, но там он мог наткнуться на их с Кэрол общих знакомых.

«Не буду об этом думать сейчас», – решил Чарли. В самом деле, какой бы вариант он ни выбрал – все было лучше, чем торчать в нью‑йоркском бюро. Сил и желания переломить установившийся порядок у него не было. А тянуть эту лямку нудных обязанностей означало для Чарли полную капитуляцию.

– Не забывайте позванивать нам, Чарльз, – сказал ему Уиттакер, когда Чарли вышел из‑за стола, чтобы пожать руки старшим партнерам фирмы. Оба они были чрезвычайно довольны результатами беседы. Перед началом встречи они испытывали сильное беспокойство, опасаясь, что Чарли может заупрямиться. И он действительно мог создать им немало проблем, если бы захотел: согласно условиям контракта Чарли мог настаивать на том, чтобы его оставили в Нью‑Йорке в должности не ниже руководителя бюро, и они были почти благодарны ему за то, что он пошел им навстречу, ибо бесконечные судебные разбирательства могли только навредить фирме.

– Я дам вам знать, когда мой отпуск будет подходить к концу, и сообщу, что я решил, – пообещал Чарли. Уиттакер и Джонс давали ему целых шесть месяцев отдыха, и он не стал возражать, хотя еще не совсем отчетливо представлял себе, как ему лучше распорядиться такой прорвой свободного времени. Почему‑то Чарли был уверен, что сумеет провести отпуск с пользой для себя и даже получить удовольствие. В чем он сомневался – и чем дальше, тем сильнее – так это в том, что он когда‑нибудь вернется на работу в компанию Уиттакера и Джонса. Во всяком случае, в Нью‑Йорк. Это он знал твердо. Обещание владельцев фирмы пере‑, вести его обратно в Лондон не вызывало у Чарли особого доверия. Он чувствовал какой‑то подвох и, в общем, не очень‑то ошибался, хотя у него не было ни единого факта – одна голая интуиция. Дик Барнс получил то, что хотел, и хотя его нынешняя должность называлась несколько иначе, чем у Чарли, это ровным счетом ничего не значило. Дик был у владельцев фирмы на хорошем счету, к тому же в силу особенностей его характера поладить с ним было не в пример легче.

Итак, Лондон оставался под вопросом, а ничем иным компания «Уиттакер и Джонс» его не привлекала. Теперь он мог вполне искренне ответить себе на этот вопрос.

Все, что он хотел забрать с собой из офиса, уместилось в «дипломат».