|
Это была живая аура, оставшаяся от прошлого, – Чарли ни секунды не сомневался в этом. Если здесь и водились привидения и духи, то это, несомненно, были очень добрые духи – так думал Чарли, медленно поднимаясь по лестнице к себе на второй этаж. А подумав об этом, он не мог не вспомнить Глэдис Палмер. Он успел привязаться к ней (слово «полюбил» Чарли еще не осмеливался произносить даже про себя), и ему очень хотелось сделать для нее что‑нибудь особенное. Быть может, размышлял Чарли, он напишет для нее картину – настоящую большую картину маслом, взяв в качестве натуры панораму долины или шале на фоне заснеженных елей. Для Глэдис это могло бы быть подарком вдвойне – во‑первых, потому что на полотне будет ее любимый домик в лесу, а во‑вторых, потому что картина будет написана специально для нее. Написана им, Чарли…
Все еще продолжая раздумывать о том, какой ракурс он выберет и при каком освещении будет писать свою картину, Чарли вошел в спальню и повернул выключатель. Задолго секунды до того, как вспыхнула лампочка под потолком, он вдруг услышал какой‑то шорох и замер в напряжении. Через секунду, когда зажглась лампочка, он увидел, что в центре комнаты стояла женщина в длинном голубом платье – стояла и смотрела на него. Чарли стоял, не в силах пошевелиться, а она улыбнулась и протянула ему обе руки, словно хотела что‑то сказать, но Чарли так и не услышал ни звука, хотя ему показалось, что ее губы чуть шевельнулись. В следующий миг незнакомка попятилась и исчезла за занавесками. Чарли без сил опустился на стул. Он был так потрясен, что потерял способность соображать. Он успел рассмотреть длинные и черные, как вороново крыло, волосы незнакомки, ее безупречную, светлую и гладкую, как слоновая кость, кожу и голубые глаза. Даже детали ее одежды странным образом не ускользнули от него, и он ни минуты не сомневался в том, кого он перед собой видел. Он был совершенно уверен, что это никакой не призрак – это была обычная живая женщина, которая тайком пробралась в дом, чтобы разыграть его. Лишь только Чарли подумал об этом, как ему захотелось узнать, кто она такая, как попала в дом и куда исчезла. И что это, черт побери, значит? – Эй, вы!.. – позвал он, обращаясь к занавескам, которые, казалось, еще слегка колыхались после исчезновения незнакомки. Наверное, она спряталась за ними, но ответа не последовало. Сначала Чарли был несколько этим озадачен, но потом он сообразил, что девушка, должно быть, смущена и напугана. Ничего удивительного в этом не было – даже для рождественской ночи шутка была не слишком удачной. – Эй, выходите! – снова позвал он, на этот раз громче, но ответа снова не получил. – Выходите! – Встав со стула, Чарли шагнул к занавеске и отдернул ее в сторону, но там никого не оказалось. Только окно было открыто, хотя Чарли хорошо помнил, Что запер его перед уходом на случай, если снова пойдет снег. Впрочем, он моги ошибиться. Постояв немного, он отдернул и вторую занавеску, хотя никакой необходимости в этом уже не было – он и так видел, что там никого нет. Определенно, с ним происходило что‑то странное. Женщина была – в этом Чарли нисколько не сомневался, – а раз так, значит, она непременно должна быть где‑то в комнате, потому что снег под окном лежал совершенно нетронутым и на нем не было никаких следов. А раз так, он ее найдет и учинит ей допрос с пристрастием. Конечно, Чарли успел заметить, что незнакомка была очень хороша собой, однако в данный момент это его нисколько не занимало. Он твердо решил, что не должен позволять никому из местных подшучивать над собой и тем более тайком пробираться в его дом. Даже если это будет очаровательная девушка. Должно быть, где‑то на первом этаже она каким‑то образом открыла одно из французских окон, решил он, поскольку входная дверь была в полном порядке, а других способов попасть внутрь просто не существовало. |
