Карета Великого князя, мчавшаяся по пыльной проселочной дороге, чуть не задавила малышку Терезу. Элис едва успела выхватить девочку буквально из-под копыт лошадей. Элис вся побелела, ее трясло, а Тереза страшно кричала у нее на руках. Карета остановилась, Великий князь заговорил с Элис и попытался успокоить плачущего ребенка.

Никто не присутствовал при этом разговоре, и никто никогда так и не узнал, что сказал Великий князь и что ответила Элис. Вполне возможно, что она поведала ему о своем жгучем интересе к замку, о том, что он напоминает ей о доме деда в Англии, так как на следующий день к хижине Ригад подкатила княжеская карета, чтобы отвезти Элис в замок. Только увидев карету, Элис сообразила, с кем она вчера разговаривала. И не успела изумленная и ошеломленная Эмили слова вымолвить, как Элис села в карету и уехала.

Однако по возвращении Элис Эмили наверстала упущенное. Она увела девушку на берег, так как это было единственное место, где они могли бы поговорить наедине, что было практически невозможно в доме, и вытянула из нее все о встрече с Великим князем. Постепенно она выяснила, что произошло в тот день в замке.

— Он очень добрый, — повторяла Элис, — у него такой очаровательный сынишка.

— При чем тут это, — настаивала Эмили. — Зачем он пригласил тебя?

— Он хотел показать мне замок.

— С чего это вдруг он решил показать тебе свой замок? У него полно друзей, которые равны ему по положению.

Элис стояла и смотрела на Эмили.

— Думаю, я тоже его друг, — тихо проговорила она. И тут Эмили взорвалась. Ни разу за восемь лет она не позволяла себе подобной грубости по отношению к Элис. Она рассказала ей то, что девушке уже было известно: что ее отец никогда не был женат на Мари Ригад. Она рассказала ей, как приехал ее дед и увез отца в Англию, пообещав дать на воспитание ребенка, которого ждала Мари, большую сумму, но либо намеренно, либо нечаянно забыл отправить деньги.

— Эти деньги пошли бы мне на приданое, — сказала Эмили, — но неужели ты думаешь, что это хоть чем-то помогло бы мне, мне, рожденной между двух миров, в жилах которой текла кровь джентльмена и крестьянки? Мужчины, домогавшиеся меня, были мне отвратительны, а те, кто мог бы мне понравиться, считали меня ниже себя.

— Бедная Эмили! — просто проговорила Элис, но Эмили знала, что девушка не поняла ее.

Движимая внутренним страхом, она добавила:

— Вот что ожидает тебя и ребенка, который может у тебя родиться в том случае, если ты будешь продолжать свои отношения с Великим князем. Он никогда не женится на тебе. Он знает, какое положение ты занимаешь и что мы, Ригад, твои родственники. Неужели ты можешь представить, что он сделает тебе предложение? Нет, ты интересуешь его только потому, что ты молода и красива. Существуют сотни женщин его круга, которые готовы по первому его слову броситься к нему в объятия и стать его женой. Такого человека не может интересовать женитьба. Ты больше не должна видеться с ним, слышишь?

Страстность Эмили так напугала девушку, что та не нашла в себе сил ответить. Она продолжала смотреть на море, и ее глаза были такого же цвета, как вода.

— Ты слышишь меня? — повторила Эмили.

Элис повернулась к ней.

— Да, слышу.

— Ты будешь подчиняться мне? — настаивала Эмили. — Ведь всем ясно, Элис, что ты не должна с ним видеться, ты не должна принимать приглашений посетить «Шато д'Оризон».

Элис не отвечала. Однако Эмили была уверена, что девушка не посмеет ослушаться ее.