А разве ничего не говорит окружающим сам по себе распорядок жизни молодой пары! Сезон балов 1816–1817 года Варвара Петровна Тургенева проводит все в том же доме Менкасского-Ка-менского, и только в начале осени перебирается в свой законченный отделкой дом на Борисоглебской улице. Ее муж служит в Петербурге и бывает в Орле и Спасском только во время недолгих отпусков, как в середине октября того же года, когда торжествующая супруга делает ему царский подарок. За сорок дней до рождения второго сына, Ивана, она составляет дарственную на ту самую городскую усадьбу, в которой живет семья:

«Лета тысяча восемьсот осьмого на десять октября в девятнадцатый день подарила я тому мужу моему благоприобретенный мой деревянный дом с местом, садом, флигелями и всякого рода строениями, доставшийся мне от Коллежского секретаря Андрея Андреевича Глазунова по купчей крепости, состоящий в г. Орле в третьей части в приходе Бориса и Глеба. Места же меры под оным домом ширины осьмнадцать, а длины пятьдесят сажень… К сей записке Кавалергардского полка ротмистр Сергей Николаев сын Тургенев руку приложил». В том-то и смысл был, чтобы сам при благодеянии присутствовал!

Слов нет, это меняло имущественный статус кавалергарда, но не спасало его от имущественных семейных сложностей. Отец хочет иметь преимущества составленного при его помощи брака. С 1819 года Сергей Николаевич находится на службе в Орле, а в 1821-м, когда приходит на свет третий сын, Сергей, вообще уходит в отставку.

В мае 1822 года сын дарит своему отцу один из флигелей дома на Борисоглебской, со «всякого рода строениями, двором и землей». Сергей Николаевич незаметно для самого себя попадает в семейную кабалу. По разделу между отцом и сыновьями в 1824 году он обязан ежегодно выплачивать отцу по 1 тысяче рублей и по «Реестру» продукты из имений. Все это может происходить только за счет Варвары Петровны. Мелькнувшая тень независимости на этот раз исчезает без следа.

А между тем сторонние наблюдатели все успевают подметить, обо всем донести в столицы:

«Итак, первые последствия семейной жизни нашего Тургенева не замедлили дать о себе знать. Он более не кавалергард, но переведен в Екатеринославский кирасирский полк подполковником сверх комплекта. Какими только штуками не богата жизнь! Вместо того чтобы полностью подчиниться прихотям молодого красивого супруга, госпожа Тургенева забрала бразды правления в свои руки и преспокойнейшим образом командует над былым лихим офицером. У нас в уезде толкуют, что от управления своими поместьями она не только не отказалась (да и то посуди, трудно на старости лет менять привычки!), но присовокупила к ним и маленькую тургеневскую деревеньку А чтобы окончательно подчинить себе супруга, единственного брата его приняла управителем и тоже взяла под строжайший надзор. Кто бы мог что-нибудь подобное себе вообразить…»

Проходит несколько месяцев, и новое сообщение:

«От невыразимой скуки в глуши нашей невольно начинаешь уделять соседям излишнее внимание. Тем более, если это такая необычная пара, как супруги Тургеневы. Сколько я могу понять, Сергей Николаевич решил все же иметь некоторое удовольствие и в своем подневольном положении. Жизнь в Орле его не удовлетворила, и теперь все семейство направляется за границу. Планы самые наполеоновские — Германия, Австрия, Швейцария, Франция и, конечно же, Париж, божественный Париж! Обо всем этом сказал он мне при встрече с изящной небрежностью, добавив, что временем ограничивать себя не собирается: «Сколько поживется!» Еще бы, при лутовиновскихто деньгах! Впрочем, причина поездки самая что ни на есть благородная — образование выросшей в степной глуши супруги. Сколько известно соседям, Варвара Петровна далее Орла и Мценска в жизни своей не бывала, да и то на конских ярмарках, как, во всяком случае, утверждают злые языки. Зато теперь отправляется со всем потомством, дворней, множеством дорожных сундуков и супругом в придачу.